Шаровая молния

Леша лежал на спине и готов был взвыть от боли и разочарования, но вдруг понял, что не может издать ни звука. Вдыхать и выдыхать получалось с большим трудом. Он старался ни в коем случае не отключаться. Временами в разбитой голове отчетливо возникали мысли смириться со смертью и мучениями, откинуть коньки, ни о чем и ни о ком не думая, ведь бороться было не за что, будущего не было, ничего для Лехи уже не существовало, его мир утратил все свои краски, всю свою прелесть… Не было его теперь – он был выпотрошен и несчастен. Гулянки и потасовки, в которых когда-либо принимал участие Вершинин, никогда до такого не доводили – подобное состояние души и тела он испытывал впервые, не понимая, что делать и как правильно к этому относиться: сдаваться не хотелось, хотя все подряд бастовало и требовало спокойствия. Еще больше Вершинину не хотелось смотреть, как торжествует его почти побежденный враг; не хочется проигрывать там, где тебя считают лидером. Так бессилен он не был прежде никогда, думал, что весь мир обозлился на него и мучает так неестественно и унизительно, но воспрепятствовать этому он не мог.

Хрипы, отеки, кровоизлияния, переломы – Вершинин не знал, где что. Возмущенный разум мажора, отбитый ломом, хотел продолжать схватку – слабое и беспомощное тело было против. Вершинину оставалось совсем недолго, если он не соберется – такая нелепая и незаслуженная смерть не давала ему покоя, поэтому он искал безнадежные способы ее отложить, но пока ничего не находил. Если бы в голову пришла хоть одна мыслишка о том, как он может все изменить, Леше бы немножечко полегчало. Пока было два выхода: откинуться самому, либо Витек приговорит его. Ох, полежал бы сейчас Лешка в больничке с превеликим удовольствием, а уж тогда он бы все исправил, но это опять же была мечта, одна из тех, которые частенько наплывают в бреду и горячке на человека, осознающего свою никчемность в этом мире.

Повернув голову влево и прищурившись, Вершинин наконец разглядел на полу около шкафа шанс на спасение. Там валялось заостренное горлышко, которое уцелело от бутылки шампанского, разбитой Вершининым об стенку еще со времен злополучной встречи с Юлей. Чем не возможность испытать судьбу? Если не прокатит, то все кончено. Леха любил рисковать – своим принципам он не отказал и сейчас. Цена была ошеломительная – его жизнь, попытка ее изменить…

Взяв волю в кулак, Вершинин стал выжимать из себя последнее, протягивая руку к осколкам и пытаясь неслышно к ним пододвинуться. С каждой секундой он рисковал потерять сознание от боли, которая взяла его в кулак и сжимала изо всех сил. Однако каждое слово Ретинского побуждало Вершинина сделать все, чтобы заткнуть тому рот: ненависть подпитывала Лешу. С трудом добравшись до осколка бутылки, Вершинин схватил заветное острое горлышко, крепко сжал его в руке, тяжело перевернулся на живот и медленно пополз в сторону ванной, где продолжал о чем-то распинаться Ретинский. Леша не мог допустить, что его победили, что с ним сейчас покончат, и это провернет Витя Ретинский, которому Леха никогда в жизни не приписывал такой роли.

Вершинин полз к ванной, оставляя за собой кровавый след, волоча за собой ноги, цепляясь ладонями за невидимые выступы на полу, как альпинист, карабкавшийся по отвесной скале. Он стремился во что бы то ни стало уничтожить Ретинского или умереть. Алексей закидывал голову как можно выше, чтобы видеть своего соперника. Под конец он сбавил скорость своих и без этого черепашьих ползков, почти прекратил дышать, накапливая силы для последнего удара. Вершинин вел про себя обратный отчет времени, когда можно будет вскочить и кинуться на Витю – шансов на успех практически не было, как и не было уверенности, что трясущиеся и ослабевшие руки и подкашивающиеся ноги удержат Леху, помогут ему. Однажды тело уже предало его.

И вот настал момент истины. Измотанный борьбой, окровавленный и поломанный Вершинин в последний раз взглянул с пола на профиль своего братана черным, словно туча, взглядом, напряг каждую мышцу своего тела, которое после планируемого рывка могло просто-напросто развалиться на мелкие кусочки.

Собравшись, Вершинин ринулся в бой! Все произошло в одно мгновение. Ретинский не ожидал, что Вершинин будет способен сняться с поставленного Витьком «якоря» и броситься на него. Леша резко вскочил, оскалив зубы от боли и даже немного вскрикнув, положил ладонь на широкое плечо ошарашенного Ретинского. И ударил. Хитро, вероломно, со спины. Злобная улыбка Алексея без передних зубов на окровавленном и опухшем лице выглядела особенно жутко. Вершинин со всей силы засаживал осколок бутылки, еще пахнувший игристым напитком, все глубже и глубже в бок Витьку, глядя на их отражение в зеркале.