Шартрская школа

Здесь Теодорих лежит, Стагирита преемник достойный,
В прахе земном заключен духа благого сосуд.
Власти магистерской скипетр сей педагог превосходный
Принял, дарением сим речью латинской почтен[1124]

.В муже сем вместе слилось, как сходятся в море потоки,
Все, что измыслить бы мог самый возвышенный ум.
В первопричины вещей он мыслью проникнуть стремился[1125],
Мира единство умел разумом он созерцать.
Шар первозданный узрел, идеи с материей вкупе[1126],
И породившие все сущие в нем семена,
Силу, что глыбу земли, объявшее все мирозданье,
Меру привнесши и вес, властью числа сопрягла[1127];
Происхожденье вещей, и закон, что связует творенье,
Брань разнородных стихий прочным союзом сменив;
Смог он узреть, как творенье, вечно свой род обновляя,
Снова рождения ждет, смерть до того претерпев;
Видел, как, в немощи дряхлой зачав, непраздная вечно,
Род сей природа плодит, в старости матерью став.
Мог он проникнуть легко за покров многосмысленной речи[1128],
И, не встречая препон, смысл сокровенный узреть.
Троицу низших наук и сложнейших наук четверицу[1129]
Братьям, усердно трудясь, ясно сумел преподать.
Мудрость, что тайны покровом Платон и Сократ одевали,
Он разгадал и о том братьям поведал своим.
Логики узел рассек и умом проник он в глубины,
Коих доселе никто в век наш достигнуть не мог:
И аналитики первым, и опровержения первым[1130]
Понял, и галлам, собрав греков богатства, принес.
И Философия, прежде чуждая нашему веку,
Сбросив одежды, нагой взору предстала его.
Был ею избран супруг достойный брака такого,
Знатных потомков союз сей многочадный принес:
Славных мужей без числа, с отцом и матерью схожих, —
Так из учений живых вечный составился род.

Граций толпой окруженный и хором дриад[1131]

, ТеодорихГород не раз покидал, сельский приют возлюбя.
Братья его почитали, коих в единой общине[1132]
Пламень любви заключил в келий блаженный затвор.
Пищу там не извратит тлен никакого искусства,
Без возлияний течет трапеза строгая их.
Смрад от изжаренных туш не клубится над кухнею скромной,
В кубках на общем столе редко увидишь вино.
Всякий хотения род вменяют себе в преступленье
Помысел сладкий грехом смертным меж ними слывет.
Мудрость свою умалял он, наставника званья чурался,
Худшую в стаде овцу выше себя почитал.
Он быть учимым хотел, не дерзая учителем зваться —
Втуне присвоить боясь имени громкого честь.
Нищих избравши удел тягостный, жизни честнейшей
Делом и видом своим муж сей зерцало явил.
Праведной жизни венец — хвалу всемогущему Богу
В час свой последний воспел, в вечный покой отходя.
Исповедь чистая небу вручила безгрешную душу,
И в упованье благом кости в могилу легли.
Мертвых восстанья он ждет, когда с обновлением плоти
Жизнь возвратится, греха след безвозвратно омыв.
Протолевита обрел в нем, наставника и логофета
Шартр и схожего с ним снова едва ль обретет.