Шартрская школа

9. Любому читателю очевидно, как он высокомерно насмехается над рассказом Священного Писания о сотворении женщины, согласно которому Бог вынул ребро у первочеловека, чтобы из него сделать женщину[1118]. Истинное повествование он нагло заменяет своей выдумкой, презирая великую тайну, о которой Апостол сказал: «Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей. Я говорю по отношению ко Христу и к Церкви»[1119]. Августин: «Адам, предвещавший будущее, явил нам образ вещей и великое знамение таинства, а скорее даже Бог через него. Даже во сне он сподобился получить жену, созданную из его ребра, так и из ребра уснувшего на кресте Христа суждено было народиться Церкви, ведь из проткнутого копьем бока проистекли таинства ее[1120]. Велика эта тайна! Бог мог бы взять у человека плоть, чтобы сделать женщину, и это вроде вполне бы подошло: нарождался слабый пол, и слабости скорее подходила плоть, чем кость. Но женщина создана из кости, то есть из ребра мужа, а на место кости легла плоть. Он мог бы заменить кость костью, мог для сотворения женщины взять плоть, а не кость. Что же все это значит? Создана женщина из кости, как бы для крепости, создан Адам из плоти, как бы для слабости, как Христос для Церкви: и слабость Его стала нашей силой»[1121]. Если бы Гильом верил в это, не стал бы насмехаться. Но что это мы? Спорить с насмешником — наживать себе беду. Вот уже наш хвастун, будто ему все скрытые от начала времен тайны открылись, нападает на клириков, не называя имен[1122]. Понятно, однако, кого он имеет в виду: празднующих Пасху, то есть богословов, потому что они, мол, по скудоумию своему не достойны есть Агнца, а его, соседа, то есть единоверца, не позвали, как следовало бы по Закону. Впрочем, как я слышал от знакомых с ним, он действительно был соседом, но ушел от тех, кого называет, так далеко, что, если не вернется в покинутый дом, его нельзя ни допускать к участию в Пасхальном таинстве, ни приглашать к трапезе Агнца[1123].

ЭПИТАФИЯ ТЕОДОРИХА ШАРТРСКОГО