Шартрская школа

6. Всем здесь очевидно, как он выходит на бой с верой, противостоит истине, утверждая, что отцовство Отца относится не к Сыну, а к твари, и не по естеству, но по влечению. Более того, и Отца-то нет, а есть сила, названная отцом, потому что ей нравится творить и управлять. Августин: «Его отцовство относится к Сыну, а господство — к твари»[1109]. Премудрость, говорит Гильом, называют Сыном, потому мол что, как сын во времени рождается от отца, так и она в вечности — от силы. Вы посмотрите на хамство и брань этого пьяницы. Мудрость у него относится к силе, как сын к отцу, зато сила-отец относится не к сыну, а к твари. Между тем, что мудрость рождается из силы, мы не узнаем ни от авторитетов, ни из доводов разума, более того, человеческий разум подсказывает, что скорее сила рождается из мудрости, а не мудрость из силы. О Святом Духе же он говорит, что это расхожее имя присвоено его природе по уподоблению: если бы речь не шла о Духе Святом, я подумал бы, что такую непристойную чушь он выдал либо шутки ради, либо чтобы посмеяться над Духом Святым. И, по-моему, Живущий на небесах посмеется над ним, Господь поругается над ним[1110].

7. Отдавшись превратному уму[1111], наш физик и философ философствует о Боге с точки зрения физики и, как выше мы видели, словно в насмешку, Отца объясняет влечением, а Духа Святого — дыханием. Впрочем, на подобную же болтовню Петра Абеляра, как мне кажется, мы уже ответили в должной форме. О том же, что исхождение Духа Святого от Отца и Сына есть не что иное, как исполнение в творении исходящей из силы и премудрости воли Божией, святой Августин говорит: «Если Дух Святой не исходит иначе как для того, чтобы быть дарованным, он не исходил бы до тех пор, пока не появился бы принимающий дар, а значит, не имея, кому быть дарованным, он по сути не был бы самим собой. Но он исходит всегда, такой, какой он есть, даже если он никому не дарится, подобно тому, как и Сын по рождению получает свою суть, а не только чтобы быть Сыном: это говорится о нем относительно. Но поскольку от века Дух Святой исходит, чтобы быть дарованным, значит, даром он был уже до того, как быть дарованным»[1112]. Насчет изложения божественного рождения и того, что пророк мол говорил не о невозможности его, но о сложности, нетрудно, думаю, решить, кому нам верить, ему или святым учителям. Августин: «Рождение Христа от матери выше разума, а рождение от Отца — выше понимания». Далее: «Для Сына видеть Отца значит то же, что родиться от Отца, и не что иное для него значит видеть Отца действующего, как действовать вместе с Ним»[1113]. Амвросий: «Хочешь узнать о божественном рождении? В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога»[1114]. Далее: «Как Сын рожден Отцом, невозможно узнать. Ум изменяет, голос умолкает, не только человеческий, но и ангельский. Это превыше ангелов, херувимов, серафимов, превыше всякого понимания. Повелеваем верить, запрещаем рассуждать. Оставь аргументы там, где требуется вера. Дозволено знать, что родился, но как родился — не дозволено»[1115]. Пусть наш философ признается в своем невежестве там, где такие великие мужи выражали лишь восхищение. Пусть поймет, что если предвидение твари есть рождение Сына Бога или премудрости Бога, то выходит, что временное есть причина вечности. Пусть поймет, что не в простоте высшей субстанции множественность Троицы, а значит, нет и консубстанциальной субстанции и совечной вечности.

8. Философски или, скорее, физически описывая сотворение первочеловека, он говорит, что тело его создано не Богом, а природой, душа дана ему Богом, а тело потом сделано духами, которых он называет демонами и звездами[1116]. С одной стороны, он, судя по всему, следует мнению некоторых безумных философов, для которых вообще не существует ничего кроме тела и телесного, а Бог не что иное, как стечение стихий и равновесие природы, и что это и есть душа в теле. С другой же, он выглядит сущим Манихеем, когда говорит, что душа создана благим Богом, а тело — князем тьмы[1117].