Шартрская школа

Очевидно, конечно, что название лица придумано людьми. Как говорит святой Августин, поскольку приходилось постоянно вести полемику против нападок и заблуждений еретиков, сама необходимость говорить о невыразимом заставила придумать это название, чтобы, когда нужно выяснить, что такое святая Троица, почему три и почему нет им достойного названия, раз уж нужно было отвечать и вести речь, решили из множества неподходящих понятий выбрать наименее неподходящее, три лица, — не потому, что такое название действительно выражает суть, но по крайней мере не замалчивает ее. На самом деле, мы не говорим, не верим, что эти божественные имена — Отца, Сына и Духа Святого — придумал кто-то иной, кроме самой божественной природы рождающего, рожденного и от обоих исходящего. Природа же эта есть сама вечность, и вечно все, что к этой природе относится. Отец, Сын и Дух Святой, как суть от века, так от века и называются этими именами, не словом человеческим, но словом божиим, Словом Богом, которое есть у Бога[1102].

5. Августин: «Невозможно нашими словами, плотскими и во плоти звучащими, назвать Отца, Сына и Духа Святого, иначе как разделив их временными интервалами, требующимися для произнесения слогов. По сущности же своей, то, что едино в трех, без какого-либо длящегося движения над всякой тварью пребывает самим собой, без какого-либо изменения времени или места». И далее: «Не словом произносимым, звучащим и преходящим, но Словом, которое у Бога, и Слово есть Бог, и все чрез него начало быть, Словом равным Себе, вечно неизменным, сам себя Бог выражает, вечно и неизменно. Вот и слова, достойно произносимые о Боге, иначе говорятся Словом Бога, иначе на языке ангелов, иначе — на языке человеческом. Произнесение их Словом Бога есть для имен само их бытие; произнесение их языком ангелов означает созерцание и понимание их бытия, каково оно есть; произнесение языком внутреннего человека — сердечная вера в правосудие, языком внешнего человека — исповедание устами во спасение»[1103]. Гильом пытается уверить нас, что Сына Божия просто называют так некоторые святые, но на самом деле этому противоречат все святые. Августин: «Веруем, что Сын Божий был рожден прежде всякого начала, то есть без начального рождения, рожден от сущности Отца, Бог от Бога, Господь от Господа, не из ничего, ибо от Отца, не по имени только, ибо имя его — от природы истины, не из материи, ибо не существовало ничего совечного Богу, чтобы дать начало Сыну. Иначе зачем Сыну называться единородным, если в этом слове нет истины?» Так же и Амвросий против ариан: «Что ты развлекаешь себя мучительными вопросами? Слышишь Отца, слышишь и Сына. Либо сотри имя, либо поверь в природу»[1104]. Далее, его же на Луку: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение[1105]. Где ариане, которым неугоден Сын, благоугодный Отцу? Это не я говорю, не из людей некто, не Бог через человека, не ангелы и не архангелы, но голос самого Бога изрек. Поэтому не верящий в Сына, не верит и Отцу, ибо Он свидетельствует о Сыне»[1106]. Августин «О Троице»: «Смехотворна диалектика Евномия. Не в состоянии понять и не желая уверовать, что Единородное Слово Божие, через которое все начало быть, есть по естеству Сын Бога, то есть рожден от Его сущности, он говорит, что Он рожден не по естеству и по сущности, но волею, потому мол, что Апостол называет его Сыном любви Божией»[1107]. Далее Гильом пытается доказать, что наименования Отца, Сына и Духа Святого пребывают в Боге не по истине рождающего, рожденного и от обоих исходящего, но приписываются Богу по двусмысленному сходству: «Сила называется Отцом, поскольку она все творит и с отцовской любовью утверждает. Премудрость называется Сыном, предвечно рожденным от Отца, но вместе с тем совечным ему, поскольку, как сын во времени исходит от отца, так и премудрость совечно и единосущно — от силы»[1108].