Шатаут

К сожалению, книга мало помогает. Чем ближе я к месту назначения, тем сложнее мне сконцентрироваться на чем-либо еще, кроме того, что ждет впереди. Я испытываю чувство вины, потому что хочу поскорее покончить с этим.

Когда мама забирается на пассажирское сиденье, я задерживаю на ней пристальный взгляд. Внутрь закрадывается беспокойство. Совсем недавно, в День благодарения, ее каштановые волосы длиной до ключиц были густыми и волнистыми. Теперь же, тонкие и короткие, они прикрыты шарфом с синим рисунком. И без того худощавая фигура мамы стала еще тоньше. Она красива как и прежде, но при этом выглядит хрупкой.

На экране загорается оповещение. Пишет Тайлер – или Аид, как он указан в моем телефоне, – и меня охватывает легкий трепет. За этим немедленно следует колоссальная доза вины. Сейчас мне следует сосредоточиться на более серьезных вещах.

– Ты выглядишь сраженной наповал, медвежонок. Кто этот парень? – игриво поддразнивает мама. Пусть лечение от рака выматывает, но она по-прежнему настроена оптимистично.

Оглянувшись, я вижу, как она изучает меня с понимающей улыбкой, от которой в уголках сверкающих изумрудных глаз появляются морщинки. Либо у меня все на лбу написано, либо материнская интуиция куда сильнее, чем я думала. Надеюсь, все дело в последнем.

– Ох, э-э-э… никто.

Даже если я и хочу все ей рассказать, странно обсуждать подобное по дороге к онкологу. Вдобавок мне неизвестно, как мама воспримет новость о том, что я живу с парнем, к которому испытываю чувства.

– А я думаю, очень даже кто-то.

– Просто парень, с которым я общаюсь. Ничего серьезного.

И, такими темпами, серьезным это никогда не станет.

* * *

– Миссис Картер? – миниатюрная медсестра в розовом халате, остановившись в дверях, осматривает комнату ожидания, пока моя мама не поднимается с места. – Доктор готов вас принять.

Мое сердце бешено колотится, пока я следую за мамой и медсестрой по обшитому деревянными панелями коридору в кабинет доктора Уилсона. Помещение с широким стеклянным письменным столом и двумя кожаными креслами для посетителей больше напоминает юридическую контору, а не кабинет медика. Но подобный декор можно оправдать тем, что этот мужчина – один из лучших онкологов Южного побережья.

В первую половину приема звучит множество медицинских терминов, которые я не совсем понимаю, но, уточнив, добавляю в подробные записи. Химиотерапия затуманивает разум, так что маме нравится возможность иметь под рукой конспект. Я немного расслабляюсь, когда доктор Уилсон объясняет, что маме должно полегчать от разработанного ими курса лечения, так что общий прогноз просто отличный. При ранней агрессивной терапии коэффициент выживаемости при ее типе и стадии рака составляет почти девяносто процентов. А в мамином случае шансы возрастают, поскольку до этого она пребывала в хорошей физической форме. Учитывая все обстоятельства, мама прекрасно справляется.

Несмотря на то что до этого все звучало обнадеживающе, настроение в комнате меняется, когда врач упоминает генетическое тестирование и тянется за папкой, лежащей на столике рядом с его столом. Мои нервы снова напряжены до предела, и я задерживаю дыхание, ожидая, что же он скажет дальше. Неужели они нашли что-то еще?

Доктор Уилсон прочищает горло.

– Как мы уже обсуждали ранее, в процессе диагностики мы провели комплексное генетическое тестирование. Пришли результаты: у вас мутация BRCA1. Повезло, что сегодня с вами пришла и ваша дочь, поскольку в таких случаях мы рекомендуем проверить всех ближайших родственников. Вероятность наследования данной мутации составляет пятьдесят процентов.

Мое зрение сужается, и теперь я вижу комнату как будто бы сбоку.

BRCA.

Пятьдесят процентов.

Я пытаюсь осознать, что он только что сказал, но мне не хватает необходимой информации. Речь о чем-то плохом, и это плохое могло передаться мне.

Мама наклоняется, берет мою руку в свою и сжимает.

– Дорогая, знаю, звучит ужасно, но лучше все же провериться. Если результат окажется отрицательным, тебе станет легче.

Пусть мама и успокаивает меня, но выражение лица у нее напряженное. Под напускной храбростью она явно скрывает собственный страх. Да она выглядит даже грустнее, чем в тот день, когда сообщила о своем собственном диагнозе.

– Почему? Что, если результат окажется положительным? – спрашиваю я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Давай не будем забегать вперед, Сера… – начинает мама.

– Нет, скажи. Пожалуйста. В противном случае, как только доберусь до дома, спрошу Гугл, и все станет только хуже.

Доктор Уилсон переплетает пальцы, одаривая меня сочувствующим взглядом.

– Выражаясь статистически, существует точно такая же вероятность, что у тебя рака нет. С учетом сказанного, у людей, которые являются носителями гена BRCA, вероятность развития рака молочной железы выше среднего. Поэтому более вероятно, что он разовьется в молодом возрасте. Также существует повышенный риск развития рака яичников.

Чего-то подобного я и ожидала, но, когда слышу это, становится только хуже.