Шатаут

По моей просьбе несколько недель назад Марк поменял билеты так, чтобы я остался в Лос-Анджелесе еще на одну ночь и провел время с семьей. Это оказалось пустой тратой времени. Пребывая в отвратительном расположении духа, во время семейного ужина я ворчу на всех подряд, а потом ложусь спать раньше, чем большинство грудничков. После этого на протяжении нескольких часов я просто лежу в постели и виню себя за все те ошибки, которые допустил на льду.

На следующее утро, по дороге в международный аэропорт Лос-Анджелеса отец читает мне еще одну лекцию о том, что в жизни есть не только хоккей. Подавленный, я смотрю, как его «Ламборджини» с ревом отъезжает от обочины. Я хочу лишь вернуться, а не быть в трех тысячах миль от Серафины. Которая, кстати, после того звонка ни разу мне не написала.

Я передвигаюсь по аэропорту как во сне. Регистрирую багаж и снаряжение. Прохожу контроль. Заглядываю в «Старбакс». Нахожу терминал. Бесцельно копаюсь в телефоне. Большая ошибка с моей стороны, поскольку все новости только и говорят о том, насколько посредственно я играл.

Когда я поднимаюсь на борт, на моем ряду в первом классе ни души. Единственная хорошая вещь за весь этот никчемный день. Через проход от меня сидит парочка. Они крепко прижимаются друг к другу. Я слышу, как они говорят стюардессе, что собираются в Европу и проведут там медовый месяц. Смотря на них, я снова думаю о Серафине.

Пока мы выруливаем на взлетно-посадочную полосу, я закрываю глаза, откидываюсь на спинку сиденья и принимаюсь за любимый способ самоистязания – игру «А что, если». В лучшем случае это непродуктивно, в худшем – приносит мне вред, но я не останавливаюсь.

Что, если команда Нью-Йорка выберет Калеба вместо меня? Что, если они выберут меня вместо него? Что, если мне придется всю жизнь играть за какую-то фермерскую команду? Я перехожу от наилучшего варианта к наихудшему и обратно. Во всех гипотезах, через которые я себя прогоняю, явно есть общий знаменатель.

Динь.

Когда я представляю себя через пять лет, она со мной. Мой мозг автоматически вписывает ее в сценарий. Серафина повсюду.

Что, если я попаду в лигу? Тогда буду просыпаться рядом с Серафиной перед тем, как отправиться на тренировку. А если повезет, то буду целовать, возвращаясь домой. Буду спешить к ней после домашнего матча или звонить по видеосвязи на выездных.

Что, если мне придется всю жизнь играть за какую-то фермерскую команду? Почти то же самое, только куда меньше славы и денег. Серафина – все еще часть плана.

Чем дольше я играю в «А что, если», тем яснее становится одно: я переживу, если моя карьера не будет развиваться так, как я этого хотел. Но без Серы я жить не смогу.

Совершенно нелогично, ведь мы никогда не обсуждали совместное будущее. Если говорить о ярлыках, она мне даже не девушка. Но в какой-то момент мой разум осознает, что Серафина – это то, что мне нужно, и теперь я отказываюсь признавать обратное.

И тут я понимаю, что стресс, который я испытывал, не имеет ничего общего с хоккеем. Я первоклассным образом проецировал на него свой страх. Потому что больше всего на свете я боюсь не этого.

Я боюсь потерять Серафину.

И всю неделю я, как последний засранец, отталкивал ее из-за вещей, в которых она не только не виновата, но которые даже не имеют с ней ничего общего. Черт. О чем она хотела поговорить со мной в субботу? Я был слишком занят тем, что жалел себя и заставил Марка ждать. Первым же делом, как только приеду домой, извинюсь перед ней.

По внутренней связи стюардесса объявляет, что мы достигли нужной высоты. Значит, теперь я могу вытащить ноутбук, чтобы, как обычно, посмотреть запись игры.

Но вместо этого я просматриваю фото. Начинаю с первого селфи, которое Серафина отправила мне, когда я был в отъезде. После чего пролистываю остальные. Обнаженная Серафина в моей постели. Одеяло прикрывает только то, что нужно. Случайное селфи у зеркала, на котором мы утром чистим вместе зубы. Еще одно селфи, на котором мы целуемся. Снимок, сделанный на улице: Серафина, с порозовевшими от холода щеками, держит в руках стаканчик с кофе. Фото, на котором она притворяется, что кусает меня за лицо. Сделано в тот вечер, когда мы ходили ужинать в «Руж», и даже теперь вызывает у меня улыбку.

Мы выглядим такими счастливыми.

Прокручивая галерею назад, я устанавливаю первую фотографию, которую она мне прислала, в качестве обоев и блокирую телефон. Затем нажимаю боковую кнопку, чтобы экран загорелся, и прослеживаю каждую черту ее лица. Большие карие глаза, в которых я мог бы потеряться. Пухлые губы с идеальным контуром «лук Купидона». Милый маленький носик, который она морщит, когда смеется. Она настолько красива, что это причиняет боль.

Но внутри она еще прекраснее. Сообразительная и умная. Дерзкая и способная на глупости. Заботливая и терпеливая, даже когда я этого не заслуживаю.

Когда я смотрю на ее фотографию, все встает на места. Все равно что надеть очки и впервые увидеть все ясно.

Я не просто влюбляюсь в нее. Я уже влюбился. Какое-то время назад.

Я люблю Серафину.