Щит императора

Машинально перехватив тяжелый перстень, я так же машинально его сжал, совершенно позабыв, что наш срок еще не вышел. Кожу тут же чувствительно кольнуло. Перстень мгновенно потеплел, потяжелел и слабенько засветился. В обычное время никто бы этого не заметил. Но сейчас, в миг наивысшего напряжения, когда император в бешенстве ждал ответа, а я, хоть убей, не мог ему его дать, Карриан видел абсолютно все. И обнаружив, что с кольцом происходит то, чего не должно было случиться в принципе, вдруг переменился в лице. А затем без предупреждения схватил меня за глотку и со всей силы шваркнул о ближайшую стену.

— Что?! Это?! Такое?!

Я смог только захрипеть, тщетно пытаясь выдавить хоть слово в свое оправдание.

— Отвечай!

Пальцы у Карриана были воистину железными, а хватка — как у матерого медведя. Хрен вырвешься, если зацепит. Я задыхался в его руках, тщетно пытаясь протолкнуть внутрь немного воздуха. Горло нещадно горело. В ушах слышались удары молота, в глазах потемнело. А когда император стиснул мою шею еще сильнее, я… сугубо на рефлексах… двинул его коленом в пах.

Хватка на горле тут же ослабла. Карриан хрипло выдохнул. Я, едва освободившись, рухнул на колени и судорожно закашлялся, но вдохнуть нормально мне так и не удалось — император, на удивление быстро оправившись от предательского удара, засадил мне крепкую оплеуху и, опрокинув на пол, со злостью посмотрел прямо в глаза.

— Чей это перстень?!

— Кар, пожалуйста… тебе это не понравится.

— Чей? Отвечай, иначе убью!

Я устало закрыл глаза.

— Ты уже пытался это сделать. И не смог.

— Почему?! — раненым зверем взревел его величество, снова потянувшись к моему горлу, и мне ничего не оставалось, как обреченно выдохнуть:

— Да потому что он мой, дурья твоя башка! Это я вытащил его из фонтана!

У Карриана заледенело лицо. От него разом отхлынула вся кровь. Зрачки жутковато расширились. Клубящаяся в них тьма испуганно отпрянула куда-то вглубь. Император замер, так и не сжав до конца пальцы. Всмотрелся в мои глаза и едва слышно выдохнул:

— Ложь! Перстень может забрать только женщина!

Я с трудом сел и, откинув голову на холодную каменную стену, лишь горько усмехнулся:

— Ты прав. И не прав. Потому что на этот раз все было неправильно.

— Врешь!

— Ты знаешь, что это не так. Чувствуешь. С тех самых пор, как едва не убил меня из-за каких-то болонок.

У Карриана снова изменилось лицо. Кажется, в нем сейчас шла отчаянная борьба между здравым смыслом и теми самыми чувствами, о которых я недавно говорил. Умом он понимал, что такое невозможно. Что магия первого императора не должна ошибаться. Но в то же время что-то не давало ему меня убить. И это «что-то» настойчиво просило, вернее, вынуждало его требовать доказательств.

В стену прямо над моей головой с силой врезался тяжелый кулак.

— Докажи! — хрипло велел император. — Докажи, мать твою! У тебя есть ровно секунда, прежде чем у меня закончится терпение!

Я вздрогнул и, совершенно точно понимая, что это не шутка, быстрым движением надел кольцо на безымянный палец правой руки. Знаю, на Тальраме обручальные перстни было положено носить на левой, но я сделал это машинально. По привычке, если хотите. После чего меня, как и в первый раз, в храме, с размаху окунуло в водоворот чужих эмоций. Но если три года назад я такого не ожидал и едва не утонул, то сейчас… сейчас мне просто стало очень больно. Так, словно это меня сейчас опозорили. И словно это мне только что вонзили нож в спину.

В своей прошлой жизни я, как оказалось, мало понимал мужчин. Считал, что мы слишком разные, чтобы правильно понимать женщин, и наоборот. Но теперь, сполна окунувшись в чужие чувства, я с горечью осознал: нет никакой разницы, когда тебя предают. Мужчина это сделал или женщина, старик или ребенок. Нам всем одинаково больно. Одинаково страшно понимать, что мы напрасно доверились. И еще страшнее видеть, что человек, которому мы верили безраздельно, на самом деле оказался лжецом.

— Прости, — прошептал я, глядя в расширенные глаза императора, которые не просто потемнели — они помертвели от боли. — Прости, я был пьян тогда… не понимал, что творю… я не знал!

— Ты…

— Я не мог тебе сказать, — повторил я, чувствуя, как болезненно сжимается сердце. — Это было бы неправильно.

Именно в этот момент у Карриана словно что-то сломалось внутри, и я знал, что это за чувство. Точно такое же он испытал в детстве, когда был вынужден убить наставника. Тогда императору было так же плохо. И в его душе царило такое же черное отчаяние. А я обманул его, это правда. И заодно напомнил о прошлом. О том, что никому и никогда нельзя доверять. Никому, даже собственной тени, ведь, и она порой способна предать.