Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)

Конечно, ты выступаешь от имени специалиста. Но, во-первых, в нас есть нечто общечеловеческое. Во-вторых, ты — женщина-христианка. Пока ты не лишена сочувствия к человеку, ты можешь помочь ему и как специалист. Исключительно профессиональная, лишённая человечности, помощь может даже оскорбить, отпугнуть. Всегда можно уделить пациенту несколько минут внимания, обсудить рабочую часть и попрощаться. Если у человека есть желание поговорить о чём-то, он найдёт возможность и без твоей явной инициативы. Я уже отказался от попыток предложить кому-либо о чём-либо поговорить. Люди сейчас недоверчивые. Тот, кто захочет поговорить, подойдёт сам. Ведь ты же подошла. Такое поведение освобождает от ненужной траты времени. Бывает, что мы навязываем свою помощь, а другой человек (чтобы нас не обидеть) тратит наше время, тратит своё время из «уважения». В итоге такое общение ни к чему не приводит. Так, в Центре Василия Великого проходил реабилитацию один трудный мальчик — талантливый фотограф. Чтобы организовать его выставку, нашли помещение, а он на открытие даже не пришёл, аргументируя своё поведение тем, что всё это нужно только директору Центра.

Можно и нужно ориентироваться на то, что пишут о травматическом опыте. Вспомним ещё раз историю Эрика Ломакса и его книгу «Возмездие». Он писал, как ему помогла одна женщина. Она просто слушала его. И он понял, что при общении с ней его история, его боль не утонут в потоке слов.

Зачастую речь специалиста начинается с дежурной фразы: «Я понимаю. Вы подавлены», а дальше идёт поток специализированных терминов. Страдающего человека пропускают через некую сетку формализованных данных, чтобы дать стандартизированное решение (оно и решением не является, а только его имитацией). Мнимая деятельность, дежурные пожелания, дежурные приветствия и прощания унижают. Понимание, что человек не статистическая единица, даёт иное восприятие.

Важно представлять себе, в чём состоит суть травматического опыта. Не утверждаю, что обладаю конечным знанием. Я тоже только ищу. Актуально в данном контексте учение академика Ухтомского. Человек сталкивается с неким переживанием, и оно становится доминирующим, стягивает вокруг себя деятельность нервной системы, одновременно тормозя прочие отделы коры головного мозга. Все аддикции строятся по одной схеме: утрата связи с близкими, природой и в какой-то мере со своей совестью. То, что в психологии называется целостностью, мы, скорее, наречём совестью. Это некое глубинное представление человека о самом себе. Совесть обличает, но человек её не замечает и ломает то, что составляет сердцевину его существования. Поэтому и выход из аддикции строится по одному принципу: восстановление связи со своей совестью, с близкими людьми, природой и фундаментальными законами мироздания. Что значит связь с природой? Юрий Шевчук после Чечни страдал от посттравматического стрессового расстройства. Он видел, как ребята погибали. Он не участвовал в войне, а отправился в зону военных действий как музыкант. Выступал перед ротой. Почти все ребята из этой роты погибли. Он приехал в Москву, а в Москве всё хорошо. Жизнь идёт полным ходом. Этот контраст вызвал перегруппировку сознания. Опытный друг отвёз Юрия в деревню, где он «бухал» и плакал. Потом началась весна. Захотелось любви. Он написал песню и так вышел из ступора. Если мы теряем связь с природой, то мы замыкаемся, если храним эту связь, то видим, как приходит весна, замечаем движение.

Советую посмотреть эпизод из фильма «Гений дзюдо» (1943) японского кинематографиста Акиры Куросавы по мотивам романа Цунэо Томиты «Сугата Сансиро». Сугата побил людей, которые оскорбили его учителя. Но учитель остался недоволен: Сугата не знает жизни (не умеет владеть собой), а значит, его нельзя учить дзюдо, как нельзя давать нож безумному. Учитель говорит, что, только познав Истину, можно умереть спокойно. Сугата обиделся и, желая что-то доказать, прыгнул в пруд. Пойти ко дну не давал инстинкт самосохранения, вылезти на берег и уйти не позволяла гордость. А пойти повиниться просто нереально. Когда человек охвачен гордостью, любой акт смирения кажется невозможным. Да, здесь речь идёт о гордости, но ведь это тоже посттравматическое стрессовое расстройство. Человек замыкается на своей модели и не может за её рамки выйти. Сугата пришёл в себя от хлопков кувшинок. Кувшинки сомкнуты, но раскрываются навстречу солнцу. Он увидел в кувшинках для себя ответ: нужно раскрыться навстречу Истине. И так он выходит из этого ступора. Этот эпизод я обсуждал с духовником и тот отметил, что язычников Бог может вразумлять через природу.