Шейх Санан (СИ)

Хозяин (насмешливо): Странно очень. Мусульманину в мечети подобает совершать молитвы на рассвете, днем и на закате. Иль может, сведенья мои уж устарели? Я не уверен, в самом деле… Возможно, мусульмане молятся теперь в буддийских храмах, синагогах, церквях для христиан? (замечает, что Эмир и Юнус смотрят на него с гневом и уже другим тоном продолжает). Я речь веду к тому: ему б опомниться и к вам вернуться. Он уважаемый Учитель. Пусть им остается, а не теряет уважение других. Оно уж не вернется, коль раз потеряно. Я к вашей пользе говорю, его разубедите. Не враг я вовсе вам, я говорю, как друг. У церкви сыро, холодно, зима уж на подходе. Замёрзнет и умрёт.

Эмир: Благодарим за ваш совет. Однако Мастеру советовать не смеем.

Хозяин: Ваше дело.

Уходит.

Юнус: Он прав. Зима настанет, что тогда? Спать на земле, питаться тем, чем подадут из жалости, иль псам бродячим кинут на прокорм — не дело! А нам как быть?

Эмир: Низам сказал: терпеть и ждать.

Юнус: Доколе ждать? День ото дня все хуже. Зной, холод, ветер, стужа — не лучшие попутчики. А девушка… его не замечает даже. Он просто нищий для нее. Она ведь из семьи аристократов. Она привыкла жить богато. Взаимности наш Мастер не дождется.

Эмир: А он и не мечтает, что вдруг душа ее растает. Ты слышал, Мастер говорил: «Да, пыл и страсть мои несвоевременны и бесполезны, но я согласен жить у края бездны и падать в бездну, разбиваясь в прах, лишь только б видеть свет в ее глазах!» Ему взаимность не нужна. Он любит, и его любовь полна сама собою. Отрекся он от нас и от себя. Лишь ради счастья лицезреть ее глаза… Фарид сказал, любовь земная быстро отгорает. Но то любовь земная. Любовь же Шейха нашего иная.

Юнус: Иная? Что имеешь ты в виду?

Эмир: Беду, мой друг, беду. Любовь такая, может, и сгорает, однако погибает в огне том сердце любящего. Средства нет. Спасенья тоже. Разве что Аллах поможет. Нам остается лишь молиться и терпеть.

Юнус: Наш Мастер может умереть?!

Эмир: О да. Убьет он сам себя, красавицу высокомерную любя.

Входят Низам, Кинан и Фарид.

Низам: Друзья, нашли работу мы.

Кинан: Не Бог весть что, однако же, увы. Для лавок разных будем мы товары разгружать с повозок, кораблей.

Эмир: Вы вовремя. Хозяин был уж здесь и требовал оплату. И слышать не хотел, что мы не виноваты, работу ищем день и ночь…

Низам: Уплатим все долги, не сомневайся. Не сгонит нас хозяин прочь.

Эмир: А Мастер как? Он не придет?

Фарид (вздыхая): У храма он… И слезы льет, стихи читает, луну и солнце каждый день встречает… не думаю, что он их замечает. В его душе другое Солнце светит.

Низам: И нас он тоже не заметил, когда просили мы его с молитвой на устах вернуться к нам, хотя б заночевать под крышей.

Кинан: Беда, беда!

Низам: Ах, тише! Хватит причитать, и так нам бед довольно, чтоб вслух их поминать! Не бросим Мастера в чужой стране. Мы подождем, когда готов наш Шейх вернуться с нами будет. Никто из нас его не судит. Ошибки наши он всегда прощал. Неужто мы поступим с ним иначе?

Ученики: (наперебой) Конечно нет!

Низам: Тогда займемся делом. К работе завтра же приступим.

Ему никто не возражает.

Сцена 6

Осень. Дует сильный ветер. У подножия храма сидит одетый в грязную одежду старик, в котором с трудом можно узнать бывшего Шейха Санана. Рядом лежит собака и гложет кость. Шейх пьет воду из собачьей миски.

Священник идет в храм. Видит Санана. Некоторое время колеблется, затем подходит к нему.

Священник: Сын мой, умоляю выслушать меня! Я знаю ваших добрых братьев. Недавно говорил я с ними, кстати. Они готовы вас забрать отсюда хотя б сейчас, сию минуту. Зачем позорите меня? Что скажут прихожане? Будь я священником хорошим, я б вам одежду дал, пристроил к делу… Вы ж мне противитесь. Какая же нужда неволит жить собаки хуже? И в зной, и в стужу. Возможно, сами на себя вы наложили епитимью? Да уж строга она чрезмерно, даже для меня, того, кто знает много о подвигах, страданиях святых. Еще раз вас прошу, опомнитесь, пока вы живы. Слабеете день ото дня… Так жить невыносимо!

Санан: Я смерть приму с восторгом.

Священник (в ужасе): Зачем? Вы благородный Шейх, суфиев глава, Учитель. Не о себе — учениках своих подумайте. Очнитесь! Без вас они слепы.

Санан: Я тоже слеп не меньше. Мне их больше некуда вести. Я заблудился сам. Все что осталось — только этот храм. Хочу окончить здесь все дни свои.

Священник: Упрямство — грех большой, сын мой.

Санан: И вы упрямы. Вы каждый день стараетесь меня спасти. Но для чего? Вы не поверите, я счастлив здесь. И не хочу идти отсюда никуда.

Священник: Молюсь за душу я твою. Даст Бог, найдешь потерянное сердце. Поможет Бог, согреет.

Санан: Греет Солнце.

Священник: Спасает наш Господь.

Санан: Любовь спасёт.

Священник: Бог есть Любовь.

Санан: Мой Бог прекрасен. (волнуясь, смотрит поверх плеча священника) Вот — Солнца Свет, мой Бог, Любовь моя! Пред ней единственной готов склониться я…

На сцене появляется та, кого Санан зовет «Солнце». На ней теплая одежда, на голове вышитая шапочка. Волосы подобраны наверх. Священник, завидев ее, почтительно кланяется и отходит от Шейха. Солнце, не замечая Шейха, обращается к священнику.