Шехерезада и дракон (СИ)

Она добавила в голос вкрадчивых ноток, бросила на Стинга лукавый взгляд. Но тот в ответ посмотрел на нее чистыми синими глазами, похожими на окошки в безоблачное небо, и Минерва поняла, что тонкие намеки лучше оставить.

— Пошли, — легко согласился Стинг.

Взяв его под руку, Минерва увела его с площади, где их могла бы подслушать куча посторонних ушей. Всю дорогу до околицы деревни она старательно прижималась грудью к предплечью Стинга, но тот даже бровью не повел. Похоже, книга о драконах интересовала его куда больше прелестей Минервы.

— Ты можешь написать там побольше обо мне? — Стинг расплылся в каверзной усмешке. — Так и представляю физиономии остальных, когда выясниться, что обо мне написали книгу, а им — шиш.

— Конечно, вы будете главным героем, — пообещала Минерва.

— И про Лектора можешь тоже написать?

— Лектора? — Минерва недоуменно вскинула брови.

Стинг показал на игрушечного кота, которого нес в свободной руке и серьезно произнес:

— Он — мой друг.

В этот момент у Минервы начал смутно зарождаться план.

Дельнейшая беседа со Стингом на лужайке за деревней только укрепила ее уверенность: подобраться к страшному-престрашному дракону было проще простого. Нужно использовать дурацкую игрушку.

При всей своей чудовищной силе, способной стирать с лица земли города и обращать людей в пыль, Стинг (как, наверняка, и другие драконы) разумом был близок к детям. Бесхитростный, наивный, воспринимающий окружающий мир, как прекрасное место, полное занимательных вещей. Он сам не был способен на коварство и ложь, соответственно, не ожидал такого от других.

Стинг с готовностью рассказывал Минерве о жизни драконов в особняке, о своих способностях. С подкупающей доверчивостью посетовал на то, что до сих пор не может найти «работы» и ему бывает скучно, когда остальные разойдутся по делам. Часто, как сегодня, компанию ему составлял лишь Лектор.

Трудно было представить, что дракон может так дорожить игрушкой. Но какая разница, что возможно, а что не возможно, главное — воспользоваться случаем.

Минерва внимательно слушала Стинга, старательно делала вид, что записывает его рассказы на пергаменте и ее сосредоточенность только подстегивала его разглагольствовать дальше. От него она узнала, кто в какой комнате дома живет. Кто и когда уходит на работу.

К тому времени, когда Стинг выдохся, план был уже готов.

— Большое спасибо, — проговорила Минерва. — Я так много узнала.

— Да не за что. — Стинг лучезарно улыбнулся, и Минерва ощутила к нему почти что ненависть.

Она ненавидела открытость, с которой он смотрел на мир. Ей, выросшей в аду, где царил лорд Генма, было едва ли не физически больно видеть кого-то, такого же, как Стинг.

Уже когда они распрощались, и Минерва лежала в своей комнате в гостинице, изучая трещины в побелке потолка, она поняла, что же вызвало в ней такое бешенство. Стинг был свободен. Он мог говорить, что думает, делать, что хочет. Ему не нужно было зарабатывать на хлеб и крышу над головой.

Да, он был привязан к своим сородичам, к людям, с которыми подружился в деревне. Но он был с ними, потому что сам этого захотел.

Ну, ничего, скоро она принесет в его светлый мир тьму.

Минерва ухмыльнулась, сама поражаясь проснувшемуся в ней желанию продемонстрировать Стингу всю грязь человеческого мира. Пусть увидит, пусть поймет. Пусть тоже потеряет свободу.

На следующий же день Минерва принялась за исполнение плана. С утра она следила за особняком на холме, где жили драконы. Сперва оттуда вышли Нацу и Гажил, они, как знала Минерва со слов Стинга, направлялись на работу в кузницу, где пробудут до обеда. Через некоторое время показался Роуг и тоже куда-то ушел. Наконец, появился и сам Стинг — он направлялся на охоту. И своего Лектора в лес не брал, чтобы не испачкать и не порвать ненароком.

Теперь в доме остались только Венди и Люси, но последняя была занята с ребенком. К Венди же скоро должен был прийти пациент.

Около девяти часов на улице, ведущей к холму, действительно показались трое: двое юношей вели под руки сухонькую старушку. Пристроиться к ним оказалось проще простого. Минерва наплела, что хочет посмотреть, как исцеляет знаменитая Венди и включить эту сцену в свою книгу о драконах. Люди тщеславны. Мысль о том, что о них, пусть и вскользь, упомянут в книге, подействовала на них гипнотически. Так что Минерва вошла в дом вместе с юношами и их бабушкой. Дверь им открывала сама Венди. Судя по доносившемуся издалека истошному плачу, Люси была занята тем, что пыталась заставить дочь съесть кашу, которую маленькие дети обычно ненавидят.

Минерве не составило труда незаметно ускользнуть из гостиной, когда Венди принялась за лечение и все внимание бывших в комнате оказалось приковано к ней.

Быстро поднявшись по лестнице на второй этаж, Минерва нашла комнату Стинга. Дверь не была заперта. Какая беспечность!

«Впрочем, чего еще можно было ожидать от такого наивного простофили», — с остервенением подумала Минерва.