Шекспир

Джульетта

Ты хочешь уходить? Но день не скоро:

То соловей — не жаворонок был,

Что пением смутил твой слух пугливый;

Он здесь всю ночь поет в кусте гранатном.

Поверь мне, милый, то был соловей.

Ромео

То жаворонок был, предвестник утра, —

Не соловей. Смотри, любовь моя, —

Завистливым лучом уж на востоке

Заря завесу облак прорезает.

Ночь тушит свечи: радостное утро

На цыпочки встает на горных кручах.

Уйти — мне жить; остаться — умереть.

Джульетта

Нет, то не утра свет, я это знаю:

То метеор от солнца отделился,

Чтобы служить факелоносцем

И в Мантую дорогу озарить.

Побудь еще, не надо торопиться.

Ромео

Что ж, пусть меня застанут, пусть убьют!

Останусь я, коль этого ты хочешь.

Скажу, что бледный свет — не утра око,

А Цинтии чела туманный отблеск,

И звуки те, что свод небес пронзают

Там, в вышине, — не жаворонка трель.

Остаться легче мне — уйти нет воли.

Привет, о смерть! Джульетта хочет так.

Ну что ж, поговорим с тобой, мой ангел:

День не настал, есть время впереди.

Джульетта

Настал, настал! Нет, милый, уходи!

То жаворонок так поет фальшиво,

Внося лишь несозвучность и разлад.

А говорят, что он поет так сладко!

Но это ложь, коль нас он разлучает.

Слыхала я, что жаворонок с жабой

Глазами обменялись: ах, когда бы

И голосом, он с нею обменялся!

Он нам велит объятья разомкнуть,

Он — вестник дня; тебя он гонит в путь.

Ступай: уж все светлее и светлее.

Ромео

Светлей? А наше горе все темнее.

(III, 5, пер. Т. Щепкиной-Куперник)

Хронография здесь отходит от простой технической необходимости, которой она была, и входит в большой лирический репертуар. Это один из знаков преобразований, которые эта пьеса реализует. Основное преобразование заключается в том, что она находится между комедией и трагедией.

Примирение семей в конце пьесы жестоко скрепляется жертвоприношением молодого поколения. Перед нами трагедия «несудьбы». Богиня порождает каскад недоразумений и манипулирует своими часами так, чтобы все прибыли или слишком рано, как Ромео, или слишком поздно, как монахи.

Пьеса «Ромео и Джульетта» не подчиняется аристотелевскому принципу, по которому персонажи трагедии должны быть принцами. Здесь главные действующие лица — жители Вероны, принадлежащие двум знатным семьям, которые более или менее близки к принцу. Все же было бы неверно отнести пьесу к разряду бытовых. Она комбинирует бытовое и гражданское, как это будет сделано в «Отелло», но в других пропорциях. Здесь гражданское играет более важную роль. Хороший прием, оказанный пьесе, подчеркнут в титульном листе первого издания «ин-кварто», где заявляется, что ей очень аплодировали. Само это издание — указание на большой успех. «Ромео и Джульетта» — первая английская любовная трагедия, это также первая трагедия Шекспира, если исключить «Тита Андроника», блестяще написанного, конечно, но пространного, на манер театра, который Шекспир должен был скоро превзойти.

«ГЛОБУС»

Томас Платтер из Басла, может быть, относится к первым зрителям «Юлия Цезаря». Во время своего пребывания в Лондоне он посещает лондонские театры, и его заметки очень ценны своими деталями. Он пишет:

«После обеда 21 сентября приблизительно в два часа я пересек реку вместе с моими товарищами и в театре под соломенной крышей посмотрел «Трагедию первого Императора Юлия Цезаря», по меньшей мере, с пятнадцатью персонажами, очень хорошо сыгранную».