Шел четвертый год войны…

К фронту от перекрестка вела та дорога, которая огибала озеро слева. Немецкого переднего края на карте не было. Но наш — был. До него оставалось километров пятнадцать…

— Поехали! Поехали! — затараторил фельдфебель.

— Дай мне фонарик, ведь я спас вам жизнь! — уже на ходу попросил Бритиков.

Фельдфебель без слов протянул ему фонарь и, как только Бритиков соскочил с подножки, лихорадочно закрутил ручку стеклоподъемника дверцы кабины.

Глава 11

Сумеречный лес казался неживым и черным. «Не зря его назвали «Глухим», — подумала Надежда. Они отъехали от поста с километр, и Надежда дала команду остановиться. Птахин и Журба подошли к ее повозке.

— Итак, мы находимся в особой зоне леса «Глухого». Можно считать, что первая и самая маленькая часть задания — выполнена, — сказала Надежда. — Осталось основное: узнать, что здесь скрывает враг, и сообщить об этом нашему командованию.

Надежда развернула карту и осветила ее маленьким карманным фонариком, принадлежавшим той, настоящей Штюбе, которая сейчас была уже в нашем тылу.

— Вот станция Панки, — указала Надежда на черный квадратик условного знака станции. — Вот Гривны, которые только что, кажется, неплохо обработала наша авиация. Перережем зону между ними, с юга на север.

Синий лучик фонарика погас.

— Двигаясь так, мы, во-первых, пересечем всю зону, — продолжала Надежда, — а во-вторых, это самый удобный путь для отхода к своим. По нашим данным, северная часть зоны, конкретно в районе озера, или охраняется лишь отдельными постами СС, или не охраняется совсем. Здесь, скорее всего, встретятся нам армейские воинские части…

— Тс-с!.. — прервал Надежду Журба. — Слышите? Все прислушались.

— Лес шумит, — уверенно определил после короткой паузы Птахин.

— При чем тут лес? — усмехнулся Журба.

— И по-моему, лес, — поддержал Птахина Артур.

— Не смешите наших лошадей. Посмотрите на их уши, — укоризненно проговорил Журба.

Лошади, действительно к чему-то прислушиваясь, прядали ушами.

— Я тоже ничего не слышу, — сказала Надежда.

— А я вам говорю, что где-то что-то гудит, — категорически заверил Журба. — И это точно не танк и не самолет.

На дороге снова воцарилась тишина.

— А ведь ветра-то нет, — заметила вдруг Надежда.

— Вот я и думаю себе: какой тут может быть лес, если кругом абсолютный штиль? — обрадовался Журба. — Слушайте, слушайте!

Теперь молчали долго. Птахин взял из повозки лопату, снял ее с черенка, уткнул черенок одним концом в землю, а на другой навалился ухом и долго слушал. Потом сказал:

— Он прав: земля гудит.

— Где? — спросила Надежда. Журба и Птахин указали на север.

— Это совпадает с намеченным нами маршрутом. Поехали, — сказала Надежда и обернулась к Журбе — Слух у вас прекрасный.

Повозки тронулись. Шум впереди, где-то за лесом, теперь уже слышался совершенно отчетливо. Он явно нарастал. И вдруг пропал, словно его и вовсе не было. Но Птахин снова применил свой «стетоскоп» и уверенно сказал:

— Гудит.

— Что же он, под землю провалился? — не поверил Раммо.

— Говорю тебе — гудит! — обозлился Птахин.

— Сзади тоже какой-то шум, — заметил Журба. Все обернулись назад и прислушались к тому, что доносилось сзади. Но этот шум оказался знакомым. Их догоняло несколько машин. Притом грузовики.

— Свернем? — глядя на Надежду, спросил Птахин.

— Прятаться — значит выдать себя, — сказала Надежда. — У нас выход один: мы — пост. Ставьте повозки на обочину.

Журба и Птахин повели коней с дороги, а Надежда й Артур остались на дороге. Скоро темноту леса прорезали узкие полосы света, пробивавшегося через светомаскировочные устройства автомобильных фар. Ехали три машины.

— Подойдешь к кабине. Увидишь эсэсовцев — представься: пост фельдполиции. Спроси, все ли в порядке на дороге, и пусть едут дальше. Если это армейское подразделение — посмотри звание командира. До капитана— ко мне. Старше капитана — доложи, я подойду сама.

— Ясно, — ответил Раммо и поправил на груди новенький автомат.

Как только машины приблизились метров на пятьдесят, Надежда, поменяв на фонарике стекло светофильтра, несколько раз мигнула красным светом. Машины остановились.

Раммо подошел к головному грузовику. В кузове машины плотными рядами сидели солдатье. То же было во второй и третьей машинах. Раммо удивило то, что у солдат не было видно оружия: ни винтовок, ни автоматов. Из кабины головной машины тем временем выскочил коротенький толстый лейтенант с двумя светлыми полосками на петлицах и визгливо заорал на Раммо:

— Какого черта расставились на каждом шагу? Я и так опаздываю!

Раммо не разглядел, были полоски на его петлицах и кант на погонах белыми или желтыми. Но они были светлыми. А это значило, что лейтенант либо пехотинец, либо связист. Поэтому Раммо спокойно предъявил ему свое удостоверение и доложил:

— Фельдполиция. Герр обер-лейтенант просит вас к себе.

С фельдполицией не хотел связываться никто. Коротенький лейтенант, взглянув на удостоверение, пробурчал что-то неразборчивое и сам побежал к старшему поста. Он обалдел, когда увидел перед собой женщину. Но, очевидно, время поджимало, и он остался верен порядку: