Шёл по городу волшебник

– Сказала… – ответила Тома, уже чувствуя себя виноватой. – Сказала, чтобы он собрал пятьдесят ягод, а я подожду его на полянке. Но ведь я его ждала… И я ничего не соврала – всё так и было.

Пятьдесят ягод!

Да, может быть, их столько и во всём лесу не было. Так и будет бродить Феликс по лесу, пока не наберёт эти ягоды. А куда он может уйти, ему и самому неизвестно. Никто не объяснил Феликсу, как найти дорогу обратно. Это было нетрудно. Слева – железная дорога, справа – шоссе, впереди – река Кулёмка. Заблудиться не мог бы никто, кроме Феликса.

Никто не запретит ему перейти шоссе.

Никто не помешает перебраться через железную дорогу.

Никто не помешает утонуть в речке Кулёмке ради прекрасных глаз девочки Томы.

– Ты даже не понимаешь, что ты наделала! – сказал Борис.

Девочки притихли. Девочки сразу стали послушными.

– Мы его найдём. Разойдёмся и будем искать.

– Никуда вы не пойдёте, – распорядился Борис. – Будете ходить здесь, возле опушки. Он может сам выйти.

Девочки даже не пискнули; те самые девочки, которым даже тренер старался не слишком часто приказывать, послушно остались. Они чувствовали, что Борис сейчас имеет право командовать.

День 10-й Середина конца

Боря побежал в лес.

Первые две ягоды Феликс нашёл сразу. Он сообщил об этом Томе.

– Ещё сорок восемь! – откликнулась Тома.

Следующие три ягоды попались шагов через пятьдесят. Феликс опять сообщил.

– Молодец! – крикнула Тома.

А потом земляника перестала попадаться вовсе. Феликс углубился в лес. Он не знал, что земляника тени не любит, а Тома об этом ему не сказала. Феликс шёл быстро. Он хотел поскорее набрать ягод и вернуться к Томе.

День стоял солнечный – запомнить дорогу ничего не стоило, нужно только заметить, с какой стороны находится солнце. Но Феликса никто этому не учил. Когда он сообразил, что на прежних местах ягод попадалось больше, и захотел вернуться, то это ему не удалось.

Сначала он, как и большинство ходящих по лесу, загибал вправо. Продолжая идти в этом направлении, он вышел бы к лагерю, хотя и не на прежнее место. Когда же он повернул в обратную сторону, то опять начал загибать вправо и стал удаляться от лагеря.

Прозрачный смешанный лес сменился густым ельником. Молодые ели стояли так часто, что местами приходилось пролезать под ними на четвереньках.

Миновав еловую полосу, Феликс вышел в редкий берёзовый лес и нашёл ещё три ягоды. Он крикнул Томе, но в ответ не услышал ничего. Феликс немного удивился: по его расчётам, он давно уже должен был вернуться.

Затем снова пошёл ельник – сырой, тёмный и мрачный. Под ногами похлюпывала вода, скелеты высохших елей преграждали дорогу. Феликсу приходилось то пролезать под упавшими деревьями, то перелезать через них. Он и сам не заметил, как и когда ягоды в его кулаке превратились в бело-розовую кашицу.

Любой человек, если он, конечно, не лишён элементарной смекалки, сумел бы на месте Феликса вернуться назад. Справа проходило шоссе, откуда иногда доносились приглушённые гудки автомобилей; развернись так, чтобы гудки слышались слева, и выйдешь на прежнее место. Слева пролегала железная дорога; если идти так, чтобы шум электричек слышался справа, то опять же придёшь куда надо.

Но Феликс не обращал внимания на все эти звуки: они ничего не говорили ему.

Феликс шёл прямо, туда, где, затаившись в извилистых берегах, текла речка Кулёмка.

Лес неожиданно расступился. Вниз побежал песчаный откос. А под откосом тихо, мирно и ядовито синели воды небольшой речки. Впрочем, не так уж они и синели. Кусты, деревья, небо и облака отражались в них так же чисто, как и в обычной воде.

На вид это была вполне невинная речка. Ещё не так давно в ней водились окуни и плотва и даже раки, которые, как известно, любят чистую воду. Но несколько лет назад фабрика игрушек начисто перевела в ней всякую живность. Дольше всех, говорят, продержалась старая щука. Но и она, не выдержав, сплыла вниз по течению и ушла в другую реку, где погибла от тоски и одиночества: у этой щуки была красная голова, зелёное брюхо, синий хвост и другие щуки не хотели с ней разговаривать.

Всего этого Феликс не знал. Но на той стороне реки он увидел множество белых цветов. Тома объяснила ему, что так цветёт земляника.

Феликс спустился с обрыва на берег. Речка была неширокой, и отсюда цветы показались совсем близкими. Феликс разделся и сложил одежду на берегу.

Он решил, что сплавает на ту сторону и вернётся с ягодами. Он не верил, что не умеет плавать: ведь все ребята умели, он сам это видел.

Феликс ступил одной ногой в воду и похлопал себя по груди, как это делали сегодня ребята, прежде чем окунуться.

С обрыва послышался крик:

– Феликс, стой! Не ходи туда!

Феликс обернулся, нога его оскользнулась на глине, и он бухнулся в речку…

Тут следует на время остановиться и объяснить, почему героев всегда спасают в последнюю минуту.

Ну, во-первых, пока ещё никого не спасли…

Во-вторых, ни один автор не имеет права топить своих героев без крайней необходимости, а эта необходимость ещё не настала…