Шелковый путь «Борисфена»

В молодости граф был женат на француженке и овдовел через несколько лет после того, как она произвела на свет их единственного сына. Должно быть, старик крепко любил свою иностранку, поскольку не помышлял о женитьбе, пока его сын был жив. Сергей никогда не встречался со своим ку­зеном, знал лишь, что тот скончался от тифа в возрасте де­вятнадцати лет. Так что особой скорби по поводу потери родственника не испытывал, тем более, что вскоре после этого печального события дядя возвратился в Россию и обра­тил свое внимание на подрастающего родственника. Это случилось как нельзя кстати, ибо отец Сергея лю­бил жить на широкую ногу, а хозяйствовал из рук вон плохо. После его смерти Сергею с матерью остались лишь долги.

Услышав о возвращении графа, мать собрала все имеющиеся в наличие средства и повезла Сергея в Петербург.

Сережа был красивым ребенком. В детстве у него были выразительные зеленые глаза с длинными ресни­цами и густые русые волосы, которые перед визитом к дяде мать завила в локоны. Возможно, он напомнил графу умер­шего сына, а может, удача в тот день, наконец, улыбнулась заброшенной ветви, но их родство не показалось Михаилу Матвеевичу чересчур дальним. Сережа остался в Петербурге и, по протекции дяди, был принят в Морской кадетский кор­пус. Михаил Милорадов взял полностью на себя также и денежное обес­печение Сережиного образования, ибо учеба и экипировка гардемарина требовали не менее двухсот рублей ежегодно, коих Сережина маменька, естественно, не имела. Оставляя сына в столице, она рассчитывала на государеву помощь, по­лагавшуюся дворянским детям-сиротам. Однако выяснилось, что вспомоществование это составляет всего три целковых в год. Самого юного гардемарина о денежных затруднениях никто в известность не поставил. Матушка молчала, вероятно, от стыда, а дядя – из скромности. Сергей долго полагал, что учился за родительский счет. Только много лет спустя, раз­бирая бумаги покойного графа, он узнал правду.

В отрочестве Сережа не мечтал о наследстве дяди. Его не волновали ни сами деньги, ни вопрос, кому они в итоге достанутся. В те времена Сергей был полон надежд на собст­венные силы и рассчитывал, что государева служба по­зволит ему самостоятельно выбиться в люди. И лишь когда пришлось начинать все заново, он понял, насколько появле­ние Нины осложнило ему жизнь.

Целью повторной женитьбы графа было получение на­следника. Потому-то из сонма благородных петербургских вдовиц, подходящих ему по возрасту, ни одна не удостои­лась его внимания. После нескольких лет рьяных поисков дядя остановил свой выбор на бедной киевской сиротке, ко­торую чуть более богатые родственники рады были сбыть с рук, все равно куда - замуж или в монастырь.

Пока Сергей, стиснув зубы, заново учился ходить, дядя с молодой женой грелись на итальянском солнышке. К ис­ходу первого года своего заточения в деревне Сергей совер­шенно извелся. Он уже вполне прилично передвигался, опи­раясь на палку, и в седле держался ничуть не хуже, чем до болезни, но его не покидала мысль, что все это напрасно и ни к чему не приведет. С каждой почтой он ожидал известия о том, что Нина родила дяде сына, а значит, лишила его, Сергея, всяческих надежд на будущее. В такие минуты его любовь к Нине превращалась в ненависть, а ревность просто душила его. Он не знал, кто ему нужен больше, дядя или Нина, и не знал, кто из них больше мешает ему жить.

Все менялось, как только он распечатывал очередное письмо. Ясные вопросы и четкие деловые рекомендации дяди касались исключительно Сергея, его будущего и ведения хо­зяйства. Приписки графини бывали куда более романтич­ными и, кроме вопросов о здоровье Сергея Андреевича, со­держали массу сведений о том, что она видела, что читала, и чем в ближайшее время собирается заняться. Ребенка в ее планах не было. Это успокаивало Сергея. Он не принимал во внимание то, что письма порой запаздывали на месяц-другой и могли просто искажать действительность. Пылкое чувство снова расцветало в душе Милорадова, и он снова готов был день и ночь мечтать о предмете своей страсти, разумеется, так, чтобы об этом никто не узнал. Так шли годы.

То, что дядя разочаровался в своем браке, Сергей про­читал между строк в одном из писем. Старик во всем оказы­вал ему поддержку, не скупился на похвалу и, похоже, все более утверждался в мысли, что Сергей останется его единственным наследником. С того времени младший Милорадов уже почти не сомневался, что его благополучию ничего не грозит. Письма дяди год от года становились все более доверительными. А однажды Сергей за­метил, что граф перед отправкой перестал перечитывать при­писки, сделанные Ниной. Пропущенные запятые, которые Михаил Матвеевич раньше уверенно доставлял своей рукой, были ярчайшим тому доказательством. О чем же это еще могло свидетельствовать, как не о полном доверии к пле­мяннику?