Шелковый путь «Борисфена»

- А чего хорошего? Чуток съешь, – пятки чешутся!

Это было новостью для Сергея, но он не стал вникать в столь любопытные подробности. Сейчас ему хотелось как можно больше услышать о Нине.

Матушка в очередной раз повторила то, о чем уже неод­нократно писала сыну, а под конец сказала:

- Душевная она, добрая, и тоже о тебе все расспраши­вала. Женился бы ты на ней, Сережа, столько лет ведь ма­ешься, ждешь ее. Думаешь, я не вижу ничего…

Так легко досталось Сергею маменькино благословение, а попутно выяснилось и то, что все чувства, так тщательно скрываемые им, ни для кого не были тайной.

Тут же, в родном поместье, Сергея ждал еще один сюр­приз. После смерти отца хозяйством управляла мать. У нее это получалось гораздо лучше, чем у бестолкового Сережиного папеньки, прежде всего потому, что она терпеть не могла долгов, предпочитая протягивать ножки по одежке. Кроме того, не гнушалась ничьими советами и на многое закрывала глаза. А советчица у матери была лихая - крепост­ная баба Марфа Копылова, рассудительная, преданная и, что совсем уж необычно, грамотная.

По сути, в последнее время, в Павино всем за­правляла именно Марфа, и у Сергея не возникло никаких причин быть недовольным ею. Мужиков она, правда, держала в черном теле, за что крепостные люто ненавидели ее, но зато порядок в хозяйстве навела быстро. К слову сказать, дворне, которая при появлении хозяйской кареты бросилась бежать, сильно не поздоровилось. По приказу Марфы всех девок в тот же ве­чер выпороли на конюшне. Маменька повздыхала, девок по­жалела, но Марфе перечить не стала. А Сергей Андреевич и вовсе не углядел в том ничего дурного. Может призвать хо­лопов к порядку, ну и хорошо! Твердая рука в хозяйстве все­гда нужна.

Так что не крутой норов управительницы удивил Мило­радова, а то, что оказалась она молодой статной девкой с кра­сивым лицом и толстой косой, перекинутой через плечо. Он с удовольствием разглядывал Марфу, пока она разводила самовар и накрывала на стол.

Когда барин, отужинав, облобызал маменьке ручку и отправился в опочивальню, Марфа взяла канделябр и пошла вслед за ним. В свечах нужды не было, - в их краях в эту пору до глубокой ночи светло.

Поставив подсвечник на узкий подоконник, Марфа по­вернулась к хозяину и сняла косынку, покрывавшую ее го­лову до самых бровей. Теперь слово было за Сергеем.

“Хорошая девка, понятливая, - подумал он, запирая дверь на задвижку. – Жаль только кровать узкая. Да ничего, высплюсь, когда уйдет”.

Через два дня Сергей отправился в Севастополь, ему нужно было успеть на корвет “Минерва”, отбывающий пер­вого августа в Стамбул. И лишь по приезде в Херсон он вспомнил, что так и не прочитал письмо дяди, переданное ему канцлером. Надеясь исправить упущение, Милорадов пе­ревернул весь свой багаж, но письма так и не нашел. Хари­тон, призванный на помощь, застал барина в невообразимом гневе.

- Так вы ж, Сергей Андреевич, сами велели оставить дома старый саквояж и купить вместо него новый! В старом же замок сломался и углы протерлись!

Точно! Теперь Сергей вспомнил. Письмо осталось в старом саквояже, в Павино, под кроватью. Нужно напи­сать матери, чтобы переслала его в Геную…

Однако из Херсона он так и не написал. Тряская дорога сделала свое дело: строчки прыгали перед глазами, веки сли­пались, ноги болели. А тут еще и Харитон, пытаясь задобрить барина, явился с ведром горячей воды:

- Сейчас, Сергей Андреич, ножки попарим, - всю ночь танцевать сможете!

Холоп старался вовсю, растирая хозяину ноги. Под ко­нец тот не выдержал:

- Ну, все, ступай. Если бы не знал, что массаж – удо­вольствие, подумал бы, что пытка!

После этого хотелось только спать.

“Бог с ним, - подумал Сергей, засыпая, - напишу из Се­вастополя”.

В Севастополь он прибыл двадцать девятого июля. В порту его ждало послание, не слишком грамотно, но до­вольно чисто написанное рукой Марфы, и говорилось в нем, что барыня Софья Денисовна, маменька Сергея Андреевича, аккурат в Самсонов день скончалась, отведав своего любимого кушанья из свежих сморчков.

Сергей не стал писать Марфе, чтобы переслала письмо графа в Италию. Еще, не дай Бог, напутает чего-нибудь и важный документ потеряется. Лучше уж пусть лежит бу­мага в саквояже и ожидает возвращения хозяина. А за упокой маменькиной души поставил в храме свечку.

Корветом “Минерва” командовал старый приятель Милорадова Петр Маликов. Хоть Сергей и не виделся с ним с тех самых пор, как покинул кадетский корпус, оказалось, давняя дружба не забыта. По дороге в Стамбул они и ма­меньку Сережину помянули как следует, и былые времена вспомнили.