Шельменко-денщик

Лопуцьковский. Нет, я прежде проехал не к Воронежу, а в самый Воронеж, на Дворянскую улицу, а потом уже выехал из Воронежа обратно в Чернигов. Туда я сделал 645 верст и в обратный путь столько же точно.

Шпак. Не по делам ли службы был ваш вояж?

Лопуцьковский. Никак нет-с, я налицо никогда не служил,⁹ а вояжировал я, чтобы любоваться природою... Я очень люблю природу, а особливо различную.

Шпак. В деревне занимаетесь хозяйством?

Лопуцьковский. Занимаюсь и устраиваю его по новой методе, слышанной мною от одного проезжего на пути, когда я вояжировал в Воронеж. Метода очень хороша, но я ее не понял и часто сбиваюсь.

Шпак. Как велик доход вы получаете?

Опецковский. О! Тимофей Кондратьевич имеет отлично устроенное хозяйство, так что, в рассуждении реставрации, применяя состояние нынешнее европейской политики, то я... когда-нибудь яснее вам объясню.

Лопуцьковский. Одобренный лестными отзывами почтенных соседей, я хочу упрочить свое состояние в собственный свой род и для того хочу последовать великому закону священной природы...

Шпак. Какое ж ваше намерение, если можно открыть?

Лопуцьковский. О, конечно, можно и даже должно. Намерение мое есть... то есть... последовать природе... которая сама живет...

Опецковский. Дозвольте мне войти в довольно затруднительное ваше положение и объяснить все дело. Когда в европейской политике, в рассуждении реставрации, замечена была шаткость, тогда в английском парламенте не помню какой-то лорд произнес сильную речь, в которой ясно доказывалось, что... что-то такое... не вспомню предмета речи...

Шпак. Скажите только, в каком номере эта речь напечатана и на какой странице, то я ее тотчас найду и прочту сам. Я охотнее читаю, нежели слушаю.

Лопуцьковский. Но, кажется, вы отстали от материи, к невыгоде моей.

Опецковский. Я совсем не отстал, а только сделал маленький приступ, как и должно в каждом политическом предмете, потому что, в рассуждении реставрации, не будет тогда политического равновесия.

Лопуцьковский. Я вас прошу обоих поспешить моим делом: вас пересказать, а вас выслушать и скорее согласиться на мое желание.

Опецковский. Кажется, я довольно объяснил.

Шпак. Как яснее не можно: я все понял.

Лопуцьковский. Следовательно, что же я услышу?

Шпак. С моей стороны, я не могу ничего решительного сказать. Каждый человек имеет свое правило; мое такое: все дела должно делать в последующем порядке; теперь я читаю газеты за весь прошедший год и ничем посторонним не занимаюсь; окончив их, я займусь вашим предложением.

Лопуцьковский. Мы, вояжеры, любим во всем спешить, дабы выиграть время, потому что на опыте известно,- время всего дороже, и потому я просил бы поспешить и в решении моей участи...

Шпак. Вот идет жена моя; мне нужно знать ее мнение.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же, Фенна Степановна и Аграфена Семеновна.

Шпак. Время прекрасное! Вы очень хорошо вздумали, что вышли погулять в сад.

Аграфена Семеновна. У нас в Петербурге в это время обыкновенно прогуливаются... Но это не Летний сад!.. Ах, какая разница!.. (Отводя мужа, говорит ему тихо.) Я замучена, мой друг! Вообрази, что хозяйка меня и теперь так же называет, как до моей поездки в Петербург: Горпинка! Ах, какая малороссиянка!

Опецковский. Но... обращаясь к европейской политике, мы находим, что англичане - впрочем, народ коммерческий - в рассуждении реставрации, весьма часто даже и королей своих зовут полуименем.

Фенна Степановна (между тем говорившая тихо с своим мужем). Помилуйте меня, Кирило Петрович! Я вам не наудивляюсь! И хотя вы меня сейчас убейте, так я не возьму в толк, как можно человеку с вашим умом не обсудить, что замужеством дочери должно спешить? Разве хотите, чтобы мы век плакали? С чего вам вздумалось откладывать? Это бог знает что!

Шпак. Но я думал, что для приличия...

Фенна Степановна. Какие тут приличия, бог с вами! Одумайтесь или лучше никогда ни о чем не думайте; а то как станете обдумывать, так и испортите все дело. Это уже не впервое! Следуйте лучше своему благоразумию, да вспомните и себя: с первого вашего слова батюшка и по рукам ударил.

Шпак. Так хорошо же, я его сведу с Присинькою, пусть они объяснятся, как, помните, и мы с вами, маточка?

Фенна Степановна. Да, это недурно! Одним словом, действуйте по вашему рассудку.

Аграфена Семеновна. Кирило Петрович! у вас, кроме этого сада, нет ничего более для гулянья?

Фенна Степановна. Как нет? А помнишь, Горпинка, пасеку, где мы с тобой, еще как девками были, в бочечке качалися?

Аграфена Семеновна. Чрез столько лет, кажется, можно все забыть. У нас в Петербурге напротив: сколько мест, садов, островов, где можно прогуливаться!