Шепот Темного Прошлого

Кантор до боли прикусил зубами язык, чтобы тот не ляпнул вслух чего-нибудь неподобающего. Начал врать, так надо врать до конца, и теперь уже неуместно будет объяснять его величеству, что он так зол именно на него и как раз меньше всего хотел бы его видеть и еще меньше с ним общаться. Тем более король, похоже, искренне поверил, что виной всему зловредная Стелла, и столь же искренне намеревается облегчить его душевные страдания. Не скажешь же ему теперь, что лучше всего товарища Кантора утешило бы, если бы его величество пошел в определенное место со своими задушевными беседами и со своим коньяком, пусть он им подавится, зараза!

– Да не обижайся, это всего лишь совет. Пойдем, телепортист ждет меня в холле…

И король непринужденно уцапал Кантора за плечо своей мосластой лапой, развернув в указанном направлении и не оставляя времени на отступательные маневры.

– Смотри на жизнь философски и не расстраивайся из-за мелочей.

«Да уж, – подумал Кантор. – Философски… Ну откуда ты взялся на мою голову, а? Шел себе тихо, никого не трогал – хотя мог бы! – и тут тебя принесло. Будто и так мало неприятностей…»

Королевская гостиная была уже почти завершена, только пол осталось вымыть и занавески повесить, а мебель уже… ой, мама дорогая! Это еще что такое?

– Нравится? – хитро поинтересовался король, переводя взгляд с обалдевшего Кантора на зеленую кляксу и обратно.

– А что это?

– Это столик. Подарок угадай от кого?

– От Жака?

– Не угадал. От твоего любимого ученика, – засмеялся король. – Однако ты так и не ответил на мой вопрос, а мне чрезвычайно интересно твое мнение.

– Я бы себе такой хотел, – определился в своих противоречивых впечатлениях Кантор. – Но в вашей гостиной подобному предмету не место.

– Хитрый какой! Может, я себе тоже такой хотел. А уж если я хочу, то поставлю, где пожелаю, и чихать мне, место ему там или не место. Король я или хрен собачий?

– А, ну раз вопрос стоит таким образом… Только зачем тогда было спрашивать?

– Просто чтобы проверить твою реакцию. Я знал, что тебе понравится. Ну пойдем.

Кабинет его величества, как он и просил, стихийное бедствие ремонта обошло стороной. Тот же монументальный стол, обитый черной кожей диван, узкие высокие шкафы и тяжеленный сейф, по совместительству бар. А огромное глубокое кресло, которое король собственноручно подвинул для однорукого и хромого гостя, показалось Кантору необычайно уютным. Во всяком случае, опустившись в него и убедившись, что высокая спинка достаточно мягкая для его пострадавшей спины, он немного успокоился и смог наконец посмотреть на жизнь философски, хотя ощущение надвигающегося подвоха не отступало ни на минуту. Насколько Кантор успел изучить его занудное величество, от этого величества в любой момент можно было ожидать какого-нибудь парадоксального вопроса, на первый взгляд совершенно бессмысленного и с темой разговора не связанного, а на самом деле очень важного и с очень дальним прицелом. В основном из-за чрезмерной дальности прицела и трудно было уловить, зачем его величеству понадобилось знать то или другое…

Как всегда, Кантор оказался прав в своих нехороших предчувствиях и убедился в этом тот же час, когда на стол перед ним, одновременно с традиционным серебряным стаканчиком, лег листок тонкой рисовой бумаги с не очень понятным рисунком. Неизвестный хинский художник безукоризненно ровными линиями, словно он их не кистью мазал, а чертил по линейке, изобразил два продолговатых цилиндрических предмета с непонятными знаками. Поверх рисунка виднелись корявые исправления, сделанные, по всей видимости, личным карандашом его величества, причем второпях и на весу, в лучшем случае – на колене. Поскольку Шеллар III был человеком аккуратным, обычно он обращался со всяческими бумажками с подобающим почтением и такую вопиющую небрежность мог допустить лишь в одном случае – если его настолько обуяло любопытство, что его величество забыл обо всем на свете и ломился второпях к заветному знанию, которое какой-то бедняга наивно пытался от него скрыть… Уж и самому интересно, что же такое скрывал в себе рисунок неизвестного хина? И зачем король так торопливо и неаккуратно его почеркал?

– Припомни, Кантор, ты когда-нибудь видел эти вещицы?

Прозорливость его величества, как всегда, потрясала. «Вещицы» действительно показались Кантору знакомыми, но когда он вспомнил, где именно их видел, то остался в полном недоумении – каким концом здесь привязан король?

– Доводилось, – признался мистралиец, продолжая рассматривать рисунок. – Эль Гордо из отряда Тортильи нашел их где-то в горах и потом три дня носился по базе, угрожая отыскать и нарезать на колбасу ту сволочь, что сию замечательную находку у него сперла. И хрен он нашел, потому что Рико крадет профессионально и, даже если его прижать, все равно не признается, хоть на части режь.

– Сам пробовал? – не удержался от шпильки вредный король.

– Не довелось пока, – с таким же ехидством ответствовал Кантор. – Мне он всегда признается. Откуда же, по-вашему, я знаю об этой вещице?