Шепот Темного Прошлого

– А тебе не хотелось?

– Но не столько же! – Кантор наконец догадался сесть и продолжил: – А на кой вы начали условия ставить? Знаете, что он вам ответит, если и правда станет играть в открытую?

– Знаю, разумеется, – спокойно кивнул король. – Напомнит, что жизнь и смерть Жака в его руках, и поэтому он будет требовать, а я – выполнять. И я, разумеется, выполню то, что он требует. Моей единственной целью было заставить Ганзи прийти сюда еще раз.

– Зачем?

– Чтобы сильнее боялся. Знаешь что, Кантор, если ты больше ничего полезного не услышал, то иди-ка ты проспись, а потом поговорим. Или тебя проводить?

– Я сам, – махнул рукой мистралиец и чуть не рухнул со стула. – Все, последний раз я пью с Элмаром.

– Ольга пьет с ним регулярно, – пожал плечами король. – И ухитряется оставаться трезвее, чем он.

– Ольга пропускает! – пожаловался Кантор. – И ей, как даме, это можно. А мне ж не подобает… Эх, ладно…

Примерно в этот же момент господин Флавиус в своем кабинете вел серьезную беседу с некой девицей в столь вызывающем наряде, что, увидь ее придворные дамы, Ольга показалась бы им образцом вкуса и добропорядочности. Голубые штаны, которые действительно вошли в моду, туго обтягивали стройные ножки и близлежащие округлости девицы, отчего та имела такой вид, словно позабыла надеть юбку. Фиолетовая шелковая курточка доходила едва до талии и была к тому же расстегнута, а рубашка – завязана узлом, что делало ее еще короче курточки. В результате данный костюмчик оставлял на виду добрых три пальца голого живота и сережку в пупке. На ногах девицы были высокие сапоги из черной кожи, один из которых в настоящий момент покоился на столе главы департамента, демонстрируя расшитое красными драконами голенище. Черные косы были растрепаны, и под ними угрожающе болтались серьги, каждой из которых можно было насмерть зашибить любую соперницу. Ярко подведенные на восточный манер темные глаза метали искры.

– Флавиус, – гневно воскликнула девушка, – ты задница!

Каменное лицо господина Флавиуса не дрогнуло.

– Что молчишь? Сволочь ты! Засранец! Плют позорный!

– Сама виновата, – по-прежнему не дрогнув, ответил глава департамента. – Убери ноги со стола. Не в камере.

– Мама тебя как человека просила, а ты… рожа полицейская, одним словом!

– Полицейский – это до отставки, а дура – на всю жизнь. Сама виновата. Нечего было попадаться так по-глупому. А теперь, как бы мама ни просила, я не в силах помочь. Если вы забыли, надо мной есть еще король. И он взял твое дело под личный контроль. Можете пойти и попросить его. На пару с мамой. Он вообще хотел поговорить с тобой сам, но я уговорил его предоставить разговор мне. Чтобы ты меня хоть перед ним не позорила.

– Не о чем мне с тобой вообще говорить! – надулась наглая девица, позволявшая себе разговаривать с главой департамента подобным тоном и оставаться после этого в живых. Флавиус едва заметно улыбнулся и раскрыл папку.

– Раз задницы и засранцы у тебя закончились, перейдем к делу.

– Не кончились! Не кончились! – завизжала нахалка – Ты… ты…

– Ха Танг, перестань, – поморщился Флавиус. – А то поколочу, как в детстве.

– А вот тебе! – злорадно подпрыгнула вредная сестрица и показала ему чуть ли не от плеча. – Ты официальное лицо, не имеешь права колотить подследственных!

– Имею, – невозмутимо сообщил глава департамента. – При попытке к бегству или к нападению.

– А я не пыталась!

– Еще одно слово – и попытаешься. Со всеми последствиями. А теперь убери ноги со стола и слушай.

– Ладно. – Ха Танг неохотно сняла со стола ногу и поправила волосы. – Сигарету дай.

– Обойдешься. Не на допросе.

– Ну, Флавиус, не будь свиньей. Дай закурить.

– На, кури, может, заткнешься. Ты слушать будешь?

– Валяй, – махнула рукой наглая девица, смачно затягиваясь.

– Итак, дорогая моя сестрица, тебе светит восемнадцать лет каторги.

– Почему?

– Потому что тебе припомнят все прошлые дела, которые я раньше замял.

– Так разве это потянет на восемнадцать лет? – жалобно задрала брови сестрица. – Ты же мне найдешь адвоката получше? Самого-самого лучшего, какого знаешь? Ну чтобы годика на два… или три…

– Самого-самого не получится, – терпеливо объяснил Флавиус. – Самый-самый лучший, какого я знаю, будет на твоем процессе судьей. И влепит тебе на полную катушку, даже если мама наймет тебе дюжину адвокатов.

– Почему? Он что, тоже вложил бабки в «Веер»? А если ему вернуть?

– Нет, милочка, он не вкладывал ничего в твои аферы, он далек от этих вещей. Просто достала ты его своей безнаказанностью, и он задался целью тебя посадить.

– А ты никак не можешь на него повлиять? Тоже мне глава департамента… Тогда хоть скажи дяде Бао, он на него сам повлияет.

– Ха Танг, – досадливо дернул уголком рта влиятельный родственник, – ты что, желаешь преждевременной и мучительной смерти бедному старому дяде Бао? Если ты не понимаешь тонких намеков, уточняю: твое дело будет слушаться в верховном суде.

– И что?

– Ты что, не знаешь, кто у нас верховный судья?

– Ё! – Бедная Ха Танг поперхнулась дымом и надолго закашлялась. – Не мог сразу сказать? Так это ж мне практически…