Шепот волка

– Кто это?

Ответа не последовало.

– Вот что! Шутки в сторону! Скажи что-нибудь!

Он лихорадочно соображал, кто бы это мог быть. Каждый вечер Тилия, перед тем как идти спать, запирала наружную дверь. Как только поползли слухи о маньяке в лесу, она по нескольку раз проверяла, не забыла ли запереть дверь, причем на два оборота. Но эта женщина – а Симон был убежден, что это женщина, – как-то проникла к нему в комнату.

– Мелина, это ты?

Мелина была единственной, кто мог войти, – кроме его тетки, разумеется. Она, вероятно, воспользовалась ключом Майка. В окне напротив было тихо, ни шума, ни голосов. Значит, ссора прекратилась. Но что Мелине понадобилось от него? И почему она молчит?

Поскольку ночной гость стоял молча, Симону стало не по себе. Не спуская глаз с загадочной тени, он потянулся к выключателю настольной лампы. Нужно было нажать на выключатель на шнуре, и он провозился целую вечность, пока нашел его. Он нажал на кнопку, но лампа не зажглась. Вторая попытка тоже оказалась неудачной, слышались лишь щелчки.

– Нет, не делай этого! – шепнула тень.

Ее голос звучал доверительно, но это была не Тилия и не Мелина. Но, узнав этот голос, Симон едва не потерял сознание. «Этого не может быть! Это не ты, – пронеслось у него в голове. – Снова видения!»

– Мама? Это ты?

– Я должна тебе кое-что показать, – прошептала она едва слышно. – Очень важно, чтобы ты понял. Только тогда мы все обретем покой.

Весь в поту, дрожа всем телом, Симон прижался к стенке позади кровати.

– Я сплю или что-то происходит со мной наяву? Этого не может быть! Я ведь не сумасшедший.

– Нет, – подтвердила тень, – ты не сумасшедший.

Он машинально протер глаза. Надеялся, что призрак исчезнет. Но призрак не исчез.

– Но почему тогда мы с тобой сейчас разговариваем?

– Потому что мы продолжаем жить, твой отец и я. И потому что ты должен наконец понять.

– Значит, я все-таки сумасшедший. Такой же, как Леннард. Он тоже разговаривал с мертвецами.

Медленно, очень медленно тень повернула голову:

– Нет, дорогой. На самом деле мы не разговариваем. Это ты сам разговариваешь.

– Чего ты хочешь от меня? Почему я все время вижу эти ужасные картины?

Она снова пошевелилась и кивнула ему. Так медленно, будто это происходило в замедленной съемке.

– Пойдем со мной. Тогда ты все поймешь.

Тень повернулась и сделала шаг к двери. Бесшумно отворив ее, она вышла в темный коридор. Переступив порог, обернулась и посмотрела на Симона. Затем затворила дверь, и до Симона донеслись ее удаляющиеся шаги.

– Мама, нет! Подожди меня!

Он спрыгнул с кровати, подбежал к двери, схватился за ручку и тут же завопил от боли. Дверная ручка была раскалена! Мальчик слышал, как мать зовет его из коридора. Ее голос звучал как бы где-то вдалеке, будто она уже дошла до лестницы.

– Иди сюда, Симон! Симо-о-он!

Вот сейчас она выйдет из дома, и все – он не успеет. Симон каким-то образом понимал, что она сейчас уйдет, исчезнет, а вместе с ней и ответ на давно мучивший его вопрос. И еще: он понимал, что от этого все станет еще хуже. Намного хуже.

– Подожди! Мама, подожди! Прошу тебя!

И снова ухватился за дверную ручку. Она обжигала ладонь, было нестерпимо больно, но Симон все же не отпустил ее. Позабыв о боли, он изо всех сил нажал на ручку. Ему казалось, что кто-то снаружи удерживает ее, не давая ему открыть дверь. Но в конце концов он все же открыл ее.

Потирая обожженную ладонь, Симон ожидал увидеть на ней волдыри, но их не было. И боль моментально исчезла. Он почувствовал, как откуда-то потянуло холодом. Взглянув на дверь с другой стороны, он ахнул. Только теперь ему стало окончательно ясно, что это было очередным его видением, очень четким, ясным, слившимся с реальностью, но видением. И он воспринял эту догадку почти что с облегчением. Скорее всего, он просто заснул. Да, только так это и можно объяснить. Это было еще одним посылом из подсознания. Доктор Форстнер точно похвалил бы его за то, что, даже переживая видение, он не утратил чувство реальности. Но никакого коридора не было – за дверью протянулась та самая лесная тропинка.

«Та сторона! На этот раз я пришел с другой стороны!» Симон шагнул вперед. И не по своей воле, а будто повинуясь чьему-то зову. Пройдя через дверь, он последовал за призраком матери.

– Мама, ты еще здесь? Мама!

Вдалеке он увидел поднимавшийся вверх дым горящего автомобиля. Клубы его, струясь между стволами деревьев, окрашивали небо в черный цвет. Симон огляделся, будто что-то ища. Матери нигде не было видно. И тут ему в голову пришла безумная мысль: а может, он сейчас увидит себя, как он ползет по асфальту на четвереньках, чудом выбравшись из разбитого окошка дверцы, изодранный, израненный осколками стекла. И тут же поползет к спасительной двери. Так повторялось во всех его видениях. Но лежавшая перед ним лесная тропинка оставалась безлюдной. Только где-то неподалеку в кустах раздавался шелест, будто кто-то ползал там.

– Мама! Ты же сама сказала, чтобы я пошел за тобой! Ну, вот я и пошел. Что ты хотела мне показать?