Шепот Земли и молчание Неба

Человечество заботилось не только о пище, но и о необходимости продолжения рода. Как трудно было в экстремальных условиях физико-географической среды добывать продукты жизнеобеспечения родоплеменного коллектива, так в тех же условиях трудно было обеспечить себя жизнестойким потомством. Многие народы, будь то древние кочевники, как, например, предки тюрков Средней Азии или арабов Ближнего Востока, или земледельцы долин Хуанхэ и Ганга, или охотники и собиратели горных районов Амазонки и Притибетья, все традиционно желали чадоплодородия, считали многодетность великим благом. Только многодетность могла породить надежду на выживание кого-то из родившихся. У горного народа мяо Южного Китая была страшная по смыслу поговорка: «Мать видит, как родится ребенок, но никогда не видит, как он идет своими ногами». Детская смертность у мяо еще в начале XX века была колоссальной — на тысячу родившихся до года доживало не более ста детей.

Оберечь родившихся, роженицу, вступающих в брак «от порчи, сглаза», а значит, от будущих несчастий с их потомством было важной заботой наших предков, и они, не имея других возможностей, обращались за помощью к магии.

В этой связи хочется процитировать интересного исследователя карельской этнографии Ю. Ю. Сурхаско.

Касаясь характеристики предохранительной магии у карелов, он пишет: «Одной из главных функций религиозно-магических элементов карельской семейной обрядности оставалась предохранительно-оберегательная. Причина такого положения крылась в тяжелых условиях жизни карельского крестьянства, способствовавших возникновению разнообразных заболеваний и высокой смертности, особенно детской. Это в свою очередь служило питательной почвой для сохранения в народном сознании суеверных представлений, будто человеку постоянно грозит опасность вредоносного воздействия как со стороны всевозможных злых духов, так и со стороны недоброжелателей. Причем наиболее восприимчивым к воздействию зла и „дурного глаза“ человек оказывался якобы в такие ответственные моменты жизни, как рождение, вступление в брак и даже, хотя в меньшей степени, смерть». Достаточно четко, ясно высказаны и причины появления и даже сохранения магических приемов в наши дни (книга Ю. Ю. Сурхаско «Семейные обряды и верования карел» издана в 1985 году на материалах, собранных в 60–70-е годы XX века).

Важно подметить то обстоятельство, что и во второй половине XX века, века социального и научно-технического прогресса, в разных частях света не только сохраняются представления о силе магии, ее воздействии, но и реально соблюдаются магические приемы и действия.

Прежде чем привести соответствующие примеры, обратимся к описанию элементов половой, любовной магии в той же книге Ю. Сурхаско. В практике карельской свадебной обрядности исстари придавалось особенное значение языческому культу «лемби» девушки. В данное понятие включалось и женское обаяние, и привлекательность девушки, и ее честь. Считалось, что не все девушки в равной мере одарены «лемби», а одаренная раньше всех выходит замуж. Приобрести «лемби» можно было простым магическим путем — совместным хождением девушек в «невестину баню» (раз девушка стала невестой, значит, у нее есть «лемби»), пользоваться ее же веником, обливаться ее водой. Приобрести или повысить свое «лемби» можно было расплетанием невестиной косы и вплетением в нее своих лент. Важно было также до самой свадьбы быть вместе с нею, перенимая у нее «лемби». Вышедшая замуж уже не заботится о своем «лемби» — она же стала замужней и раздает его незамужним сестрам и подругам.

Приведенные примеры свидетельствуют о возможностях достичь желаемого без особой затраты усилий, полагаясь лишь на чудесное действие магического приема.

Можно было видеть, что магия в своем конкретном выражении не только была пассивной, но и требовала определенной деятельности. Однако элемент относительной легкости «достижения» желаемого воздействием на предмет или простым повторением «священных, сакральных» слов очевиден.

К магии слов необходимо отнести и целую систему заговоров, которыми широко пользовались и знахари, и народные врачеватели. Да и в современном мире, когда перед болезнью отступает официальная медицина, в отчаянии близкие больного обращаются к знахарям как к последней инстанции. Знахарство, а значит, и заговоры живут среди нас как яркая демонстрация бессилия разума конца XX века.

Почему все-таки исторически выделилась магия слова? Почему чем непонятней, а чаще бессмысленней звучат в устах ворожеи слова заговора, тем они больше впечатляют? Не таится ли разгадка в том, что магическое слово должно было предупредить зло или напасть, идущие от чужеродца, а тот говорил не «по-нашему» и не понимал «наших» слов. Чтобы противодействовать ему, нужно было и слова произносить чужеземные. Ну а чужеземец, как известно, говорит «по-тарабарски», и любая словесная абракадабра сходит за магический заговор.