Шерхан

— Ш-ш-ш, не надо тратить силы на слова, мне их лень слушать. Лучше послушайте меня и запомните. Я не знаю, сколько Грише отмерено жить, но хочу, чтобы его душа не болела за родных, чтобы он не переживал. То есть, вы и Лена играете так, чтобы сам Станиславский поверил бы вашей игре, до последнего Гришиного вздоха. Изображаете любящих мать и жену, мне плевать, если у вас этого нет, плевать! Его завтра выписывают, вы, Вера Ивановна, с надеждой в материнском сердце пакуете чемодан в Москву. Лена работает, но я договорюсь с ее начальством, и вскоре она присоединиться к вам. Даня пока будет с мамой Лены, они вскоре полетят во Францию. Ясно?

— Ощущение, что ты нам угрожаешь.

— Рад, что вы верно почувствовали мое настроение. Я не люблю разводить пустые разговоры. Если узнаю, что кто-то их вас сфальшивил, не поленюсь и превращу вашу жизнь в маленький ад.

— Почему ты это делаешь, Ярослав? — Вера Ивановна щурится, губы дрожат, но пытается храбриться. А я, смотря на нее, вспомнил, как давно-давно ко мне подошел парнишка, встал рядом, а увидев, как я жадно смотрю на пирожок с повидлом, отдал его мне, а потом еще сбегал в магазин и на последние деньги купил мне молока в стеклянной бутылке.

Я не успеваю ответить, на наш столик упала тень. Поднимаю голову, удивленно вскидываю брови, не веря своим глазам. Кажется, не только я был в шоке, Вера Ивановна тоже смотрела на подошедшего человека большими глазами. Это был Хищник. Он не смотрел на женщину, он в упор смотрел на меня, словно пытался залезть внутрь меня и хорошенько все исследовать, узнать, о чем думаю, чем дышу.

— Не возражаете, если присоединюсь к вам? — формальный вопрос, так как Федор Архипович отодвинул стул и сел за наш стол, хотя в зале было полно свободных мест. Я выпрямился, напрягся. Мои чувства, мое чутье — все внутри меня заняло боевую стойку, почуяв опасность.

— Да, конечно, Федор, — запоздало отреагировала Вера Ивановна. — А мы вот с Ярославом устроили свидание!

— Свидание? — эхом повторил Хищный, хмурясь. Расстегнул пуговицу на пиджаке, взял у подошедшего официанта меню. — Кофе, — сверлит меня холодным взглядом, когда нас оставили. Переводит свой взгляд с меня на Веру Ивановну, женщина нервно улыбается, теребит салфетку. Ее глаза мечутся между мной и Хищным, хмурится, то сжимает, то разжимает губы.

— Когда я тебя, Вера, спрашивал, знаешь ли что-нибудь о ребенке Тани, ты мне говорила, что он умер, — Федор Архипович откинулся на стуле, взял нож в руке и стал его вертеть, как это делал я парой минут ранее. Забавно, эту фишку заметила и Вера Ивановна. Она теперь пристально всмотрелась в мое лицо, потом перевела такой же внимательный взгляд на мужчину, вновь вернулась ко мне. Часто заморгала, потом открыла рот, прикрыла его ладонью.

— Так откуда, Вера, ты знаешь тогда сына Татьяны и…моего?

Я не шелохнулся, в обморок от новости под стол не свалился, в принципе, знал об этом, спасибо Саиду Каюму за предположение. Но почему из уст Хищника этот вопрос звучал, как угроза? И главное, кому он угрожает?

— Федя, я честно ничего не знала! И то, что ее ребенок, он и твой, я узнала от тебя! — Вера Ивановна занервничала, заискивающе смотря на Федора Архиповича. Он рассматривал ее бесстрастно, без единой эмоции в глазах. Кусок холодного гранита.

— А с Ярославом познакомился мой сын, Гриша! Это он привел его в наш дом, с тех пор мальчик стал частью нашей семьи! Смотри, как Судьба распорядилась! Это прям, как в кино! Двое влюбленных людей… — на слове «влюбленных» Хищник скептически ухмыльнулся, а Каренина будто не видела его иронию, продолжала, — расстались…Детдом, интернат, и вот мальчик на пороге нашего дома, а потом спустя столько времени встречаемся и выясняем правду! И…

— Достаточно! — Хищному надоело слушать бред, который на факты совершенно не походил. — Ты, по-моему, записана к своему косметологу, кажется, время приближается к тому, чтобы быстренько побежать в сторону салона!

— Да? — судя по удивленному лицу Карениной, о косметологе она слышит первый раз, но под тяжелым взглядом Федора Архиповича встрепенулась. — Ах да, кажется у меня напоминалка сбилась! Все, бегу-бегу!!! — через минуту о присутствии этой дамы напоминал только шлейф ее духов. Я, было, тоже засобирался, но только хотел встать, как прозвучавший приказ остановил:

— Сидеть!

— Я не обязан подчиняться твоим приказам! — огрызнулся, сразу же забыв о вежливом «вы». — До свидания, Федор Архипович!

— Поднимешь со стула свою задницу, считай, что твоя девка случайно попала в аварию, а другу по ошибке ввели не то лекарство!

Падла! Стиснул зубы, сжимая кулаки в безмолвной ярости. Он изучает меня. Не спеша рассматривает мое лицо, чему-то своему усмехается. Я терплю его внимание, мне оно не нравится. Оно меня раздражает, бесит. Пытаюсь загнать воспоминания в черный ящик, но они вырываются на первый план, напоминая вновь и вновь кадры из диафильма без звука, в котором я знаю, кто, на самом деле, этот человек, какую роль сыграл в моей жизни. Помимо зачатия.