Шерхан

Яр выходит из спальни в спортивных штанах без футболки. На миг я забываю дышать. Сглатываю. Какой же он…красивый. Не модель, но заставляет оборачиваться женщин. Это спортивное тело, не перекаченное, а все в меру, не оставляло женскую половину курорта равнодушной. Эти косые мышцы живота, эти штаны, висящие на бедрах на честном слове — все будили довольно пошлые фантазии. Обожаю его. Обожаю каждый сантиметр его смуглого тела, каждую родинку, каждый шрамик.

Он проходит мимо меня, я оборачиваюсь и улыбаюсь. На меня с его спины прищурено смотрит тигр. К этой татуировке уже привыкла, порой разговаривала с этим полосатиком, как с живым существом, Ярослав только ржал, как сумасшедший, когда слышал мои беседы с его спиной.

— Лер! — зовет меня Яр из кухни. Я торопливо иду на зов. — Ты будешь есть?

— Нет. Не хочу, — а у самой бабочки порхают в животе от волнения, трясутся поджилки от того, что у меня есть секретик. Пока еще такой маленький секрет, размером с грецкий орех.

— Ты какая-то странная. Вчера готова была сожрать буйвола, а сегодня ничего не ешь. Ты случаем не беременная там? — он стоит ко мне спиной, не видит, как у меня изменилось лицо, как я прикусила губу. Тигр на спине внезапно изменил выражение своей морды, Ярослав расправил плечи, обернулся. Несколько минут мы смотрим друг другу в глаза. Я пытаюсь сказать ему все взглядом, ибо у меня внезапно онемел язык.

— И сколько?

— Примерно шесть недель, — робко делаю шаг в его сторону, он выключает газ на плите, прикусывает зубами верхнюю губу. Мне его серьезность не нравится. И радости не вижу, а ведь сам говорил, что хочет от меня ребенка.

— Ты не рад?

— Рад. Просто это немного не вовремя, — тянет губы в улыбке, но вижу, что в глазах тревога, сдвинутые брови к переносице подтверждают его смятение.

— Все хорошо, Лер, справимся! — подходит ко мне, нежно обнимает, но я чувствую, как эта новость его не всполошила, не обрадовала. — Только давай договоримся, что теперь ты не будешь носиться по городу, как угорелая, перестанешь хвататься за все заказы. Я не запрещаю тебе работать, но думай теперь не только о себе! А на жизнь я заработаю! — отстраняется, обхватывает мое лицо ладонями, заглядывает в глаза, поглаживая щеки подушечками больших пальцев. — Хорошо?

— Да! Надеюсь, ты рад? Я не планировала, просто так получилось!

— Не оправдывайся, это прекрасно, что у нас будет малыш! Лер, если бы тебе предложили жить в другом городе или стране, куда бы поехала?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Мне нравится Москва. Я прям чувствую, что это мой город с его бешенным ритмом, суетой. Питер более уравновешенный, неспешный. Мне даже там скучно становится через три дня. А так…жить возле моря…ну вот живем сейчас, на пляж не ходим, потому что некогда и кажется, что успеется. За границу не хочу, путешествия приветствую, но жить в чужой стране, с незнакомым менталитетом — морально не готова.

— Значит Москва. Ок.

— А чего ты спрашиваешь?

— Я думаю, куда нам с тобою перебраться после рождения ребенка. Я бы выбрал город поменьше, чем столица. Но раз тебе нравится Москва, уедем в Москву.

— У тебя проблемы?

— У меня нет проблем, а ты не забивай свою красивую голову глупыми вопросами, — улыбается, вынуждает улыбнуться в ответ, хоть и не верю его положительному настрою. — Как думаешь, кто у нас будет? — вот так быстро сменил тему. Смотрит на мой живот, гипнотизирует его потемневшим взглядом, но не трогает.

— Мальчик!

— Ах да, ты мне сына обещала, потом лапочку-дочку, потом опять сына или доченьку последнюю, чтобы пацаны были ее защитниками.

— Ты хочешь большую семью? — осторожно спрашиваю. В моих планах на жизнь у меня был один ребёнок. Зная, что Ярослав из детдома, сложно угадать, какие у него планы в действительности, а не шуточные.

— Да. Я всегда мечтал иметь брата-сестру, маму и папу, бабушек с дедушками, дворового пса и без породы кота. Я мечтал, что когда вырасту, у меня обязательно будет большой дом, большая семья. Не потому что я боюсь одиночества, нет, а потому что это круто приходить в родной дом и видеть любимые лица. Считай это розовыми соплями.

— Не знаю, я могу поспорить с этим мнением. У моей мамы три сестры, когда она вышла замуж за папу, еще общались, как только в нашей семье стали водиться деньги, папа пошел на повышение, со стороны сестёр пошла зависть. Черная такая, со злостью. Мама от этого сильного страдала, возможно в ее смерти виноваты сестрицы, навели порчу. Не сумели они справиться со своей завистью, не смирились с хорошей, сытой жизнью сестры, не порадовались по-человечески. Они даже на похороны не пришли. Каждая, конечно, за свои мысли получит свое. Поэтому большая семья — это еще не залог дружбы между детьми.

— Я знаю одного человека, у него довольно интересная жизнь, не в этом суть. У него четверо сыновей и дочь, взрослые, которые уже сами имеют семьи, живут отдельно, но что для меня загадка — они все как единое целое, один за всех и все за одного. Они разные, но одновременно очень одинаковые. Я не знаю, как объяснить, но увидев их, не сомневаешься в их дружности.