Шерли

– И все-таки вы женщина. Если тщательно и спокойно разобрать данный случай, то наверняка выяснится, что вам ничто не угрожает, я в этом уверен.

– Аминь! Я очень хочу жить, если Богу будет угодно. Я поняла, как прекрасна жизнь!

– Она и не может быть другой при вашем-то характере и с вашим положением. Неужели вы действительно думаете, что заразились водобоязнью и умрете в безумии?

– Я ожидаю этого, и прежде страшилась, но теперь уже нет.

– Я тоже за вас не боюсь. Вряд ли в вашу кровь проник хотя бы самый крошечный возбудитель болезни, но даже если и так, уверяю вас, с вашей молодостью и прекрасным здоровьем можно не опасаться, что он причинит вам вред. Кроме того, я попробую узнать, действительно ли собака взбесилась.

– Только не говорите никому, что она меня укусила!

– С чего бы мне говорить, если я убежден, что ее укус так же безобиден, как порез от перочинного ножа? Успокойтесь. Я спокоен, а для меня ваша жизнь едва ли не дороже вечного блаженства. Посмотрите на меня!

– Зачем, мистер Мур?

– Хочу увидеть, приободрились ли вы. Отложите вышивание и поднимите голову.

– Вот, пожалуйста…

– Смотрите на меня. Ну что, тучи рассеялись?

– Я ничего не боюсь.

– К вам вернулась ваша жизнерадостность?

– Мне хорошо. Но я хочу, чтобы вы пообещали…

– Слушаю.

– Знаете, если то, чего я раньше боялась, все-таки случится, они меня уморят. И не улыбайтесь, так и случится. Они всегда так поступают. Дядюшка перепугается, станет суетиться, и на этом всё, толку от него не будет. Никому не удастся сохранить самообладание, разве только вам. Потому я прошу: не оставляйте меня! Держите мистера Симпсона подальше от меня, не позволяйте Генри заходить ко мне, чтобы он не огорчался. И заклинаю вас, будьте осторожны, хотя вам я ничего плохого не сделаю, почему-то я в этом уверена. Врачей не подпускайте и на пушечный выстрел, а если заявятся, гоните их прочь! Пусть ни старый, ни молодой Мактурк меня даже пальцем не трогают, и мистер Грейвс, их коллега, тоже. И наконец, если я вдруг впаду в буйство, дайте мне сами, своею собственной рукой сильный наркотик, такую дозу опиумной настойки, чтобы точно подействовало. Обещайте, что все исполните!

Мур встал из-за стола и прошелся по комнате, затем остановился за креслом Шерли, склонился над ней и тихо промолвил:

– Обещаю сделать все, о чем вы просите, без оговорок и комментариев.

– Если понадобится женская помощь, позовите мою экономку, миссис Джилл, пусть оденет меня, если я умру. Она ко мне привязана. Миссис Джилл частенько доставляла мне неудобства, и я всякий раз прощала ее, а теперь она меня любит и булавки не возьмет без спроса. Мое доверие сделало ее честной, а снисходительность – добросердечной. Сейчас я уверена в ее преданности, мужестве и любви. Позовите миссис Джилл, но ни в коем случае не подпускайте ко мне мою добрейшую тетушку и моих пугливых кузин. Обещайте!

– Да!

– Вы очень добры, – с улыбкой произнесла Шерли, глядя на склонившегося над ней Мура.

– Вы успокоились?

– Да.

– Я буду с вами – только я и миссис Джилл – в любом, даже самом тяжелом случае, когда потребуются мое спокойствие и преданность. Вас не коснутся руки трусливых или безразличных людей.

– Вы по-прежнему считаете меня ребенком?

– Конечно.

– Значит, вы меня презираете.

– Кто же презирает детей?

– Честно говоря, мистер Мур, я вовсе не так сильна и горда, как считают люди, и мне отнюдь не безразлично их сочувствие. Но когда у меня горе, я боюсь поделиться им с теми, кого люблю, чтобы не причинить им боль, и не могу рассказать о нем тем, кто мне безразличен, потому что не хочу унизиться до их сочувствия. И все же вы не должны насмехаться над моей ребячливостью: если бы вы были так несчастны, как я последние три недели, вам бы тоже понадобился друг.

– Всем людям нужны друзья, разве не так?

– Всем, в чьих сердцах есть хоть что-нибудь доброе.

– Послушайте, у вас же есть Каролина Хелстоун.

– У вас – мистер Холл.

– Согласен. А еще есть миссис Прайер, женщина умная и добрая, вы можете с ней посоветоваться, если вдруг возникнет необходимость.

– А вы – обратиться к своему брату Роберту.

– Если вас подведет ваша правая рука, всегда можно рассчитывать на преподобного Мэтьюсона Хелстоуна, он вас поддержит; а откажет левая – на помощь придет Хайрам Йорк, эсквайр. Оба души в вас не чают.

– Я никогда не видела, чтобы миссис Йорк окружала кого-нибудь из молодых людей такой материнской заботой, как вас. Уж не знаю, чем вы покорили ее сердце, но она с вами ласковее, чем со своими сыновьями. Кроме того, у вас есть Гортензия, ваша сестра.

– Похоже, нам с вами не на что жаловаться.

– Да.

– Мы должны быть благодарны судьбе.

– Разумеется.

– И довольны тем, что имеем.

– Конечно.

– Я почти удовлетворен и благодарю судьбу. Благодарность – чудесное чувство. Оно переполняет сердце, однако не разрывает его, согревает, но не обжигает. Мне нравится неторопливо смаковать свое счастье. Когда наслаждаешься им второпях, не ощущаешь вкуса.