Шерли

Измучившись, мистер Симпсон решил скоротать время у приятеля в Уолден-Холле, однако вернулся прежде ожидаемого – все семейство, включая мисс Килдар, еще сидело в дубовой гостиной. Он обратился к племяннице и попросил пройти с ним в другую комнату для «деликатной беседы». Та встала, ничему не удивляясь и не задавая вопросов.

– Как скажете, сэр, – произнесла Шерли с решимостью человека, которому только что сообщили, что вот-вот прибудет зубной врач, чтобы извлечь коренной зуб, уже месяц доставляющий невыносимую боль. Она оставила шитье с наперстком у окна и последовала за дядей.

В соседней комнате они заняли кресла друг против друга.

– Я был в Уолден-Холле, – начал мистер Симпсон и многозначительно замолчал.

Мисс Килдар разглядывала бело-зеленый ковер. Дядюшка ни о чем не спрашивал, поэтому отвечать не требовалось.

– Я узнал об одном весьма удивительном обстоятельстве.

Подперев щеку указательным пальцем, Шерли молча ждала подробностей.

– Оказывается, поместье Наннели опустело, семейство вернулось в графство. А вместе с матерью и сестрами уехал и баронет… уехал и сэр Филипп!

– Надо же, – промолвила Шерли.

– Позвольте спросить, для вас эта новость столь же неожиданна, как для меня?

– Нет, сэр.

– Однако для вас это новость?

– Да, сэр.

– Я хочу сказать… Нет, я настаиваю… – Мистер Симпсон заерзал в кресле, от коротких и вполне понятных фраз перейдя к обычной для себя замысловато-путаной и грубоватой манере изъясняться: – Я требую объяснений! Вам так легко не отделаться! Я добьюсь, чтобы вы меня выслушали. Будет по-моему! И вы дадите мне простой и ясный ответ! Вы должны ответить на все мои вопросы. Никаких шуток. Не позволю!

Шерли молчала.

– До чего странно… Уму непостижимо, невероятно… Невообразимо! Я-то думал, все давно улажено, да и как иначе?.. И вот – они уезжают!

– Полагаю, сэр, они в своем праве.

– Сэр Филипп тоже уехал! – выпалил мистер Симпсон.

Шерли вскинула брови.

– Что ж, bon voyage![121]

– Нет, так не пойдет!

Мистер Симпсон придвинул было кресло, но тут же снова отодвинулся с видом крайне разгневанным и в то же время беспомощным.

– Полно, дядюшка, не стоит, – примирительно произнесла Шерли. – Не надо сердиться, иначе беседа ни к чему не приведет. Задавайте свои вопросы. Я не меньше вас желаю объясниться. Обещаю говорить только правду.

– Я хочу… я требую ответить, мисс Килдар: сэр Филипп просил вашей руки?

– Да.

– И вы так легко признаетесь?

– Конечно. Однако прошу, продолжайте. Считайте этот вопрос решенным.

– Он просил вашей руки в тот вечер, когда мы ужинали в поместье?

– Достаточно того, что он сделал мне предложение. Спрашивайте дальше.

– Он сделал его в том зале… бывшей картинной галерее, которую сэр Монктон переделал в гостиную?

Тишина.

– Вы уединились там в уголке. Я видел! Моя проницательность меня не обманула, никогда не обманывала… А потом вы получили письмо. О чем шла речь? Что за письмо?

– Неважно.

– Так-то, мэм, вы со мной разговариваете?

Шерли постукивала ногой по ковру.

– Сидите, значит, молчите… А кто обещал говорить правду?

– Кроме правды, я ничего более и не говорю. Прошу, продолжайте.

– Я хотел бы взглянуть на это письмо.

– Увы, невозможно.

– Я должен его увидеть, и я увижу! Я ваш опекун!

– Я уже достигла совершеннолетия, у меня более нет опекуна.

– Неблагодарная! Я воспитывал вас как родную дочь…

– Прошу, дядюшка, давайте не отклоняться от темы. Будем мыслить здраво. Поверьте, я тоже не хочу сердиться, но вы ведь знаете, что, если вывести меня из себя, я могу в сердцах наговорить всякого. Итак, вы спросили, предлагал ли сэр Филипп мне руку и сердце. Я вам ответила. Что еще вы хотите знать?

– Я желаю знать, что именно вы ему ответили. И я это выясню!

– Разумеется, у вас есть на то полное право. Я ему отказала.

– Отказала! Вы… вы, Шерли Килдар, отказали сэру Филиппу Наннели?

– Да.

Бедный дядя вскочил с кресла и заметался по комнате.

– Вот как, значит! Вот как, да?

– По правде говоря, дядя, мне жаль, что вас это огорчает.

Есть люди, которых чужое раскаяние не трогает. Вместо того чтобы смилостивиться и унять свой гнев, они бушуют еще сильнее. Из таких людей был и мистер Симпсон.

– Огорчает – меня? А мне-то какое дело? Какой у меня интерес? Еще скажите, я искал личной выгоды!

– Многие люди ищут выгоды, в этом нет ничего дурного.

– И она говорит мне это прямо в лицо! Я взрастил ее как родную дочь, а она обвиняет меня в дурных намерениях!

– Про дурные намерения я ничего не говорила.

– Еще и отнекивается. Беспринципная вы особа!

– Дядя, вы меня утомляете. Позвольте уйти.

– Вы не уйдете! Нет, пока я не получу все ответы! Каковы ваши намерения, мисс Килдар?

– Относительно чего?

– Замужества!

– Жить спокойно и делать все, что пожелаю.

– «Что пожелаю», значит? Эти слова возмутительны! И непристойны!

– Мистер Симпсон, попрошу воздержаться от оскорблений. Вы знаете, этого я не потерплю.

– Вы слишком много читаете по-французски. Ваш ум отравлен французскими романами. Вы заразились французской беспечностью!

– Вы ступаете на опасную дорогу, дядя. Остерегитесь!

– Рано или поздно все закончится позором! Я давно это предвидел.