Шерли

Она все еще вопила, когда я пришел в себя, в другой части дома, в дубовой гостиной. Я нависал над мистером Симпсоном, вцепившись ему в шейный платок. Он выпучил глаза, потому что я, кажется, душил его. Экономка рядом заламывала руки и умоляла меня одуматься. Я наконец очнулся, успокоился, с обычным хладнокровием велел миссис Джилл послать в трактир за экипажем, а мистеру Симпсону сообщил, что ему надлежит немедленно покинуть Филдхед. Тот, хотя и трясся от страха, заупрямился. Тогда я распорядился позвать констебля.

– По своей воле или нет, но вы уедете!

Он угрожал подать жалобу, словно этим мог меня запугать, но я знал, что угрозы его не более чем пустой звук. Однажды я уже посмел перечить ему, хоть тогда наше противостояние обошлось меньшей кровью. Это происходило в ту ночь, когда в Симпсон-Гроув забрались грабители, а мистер Симпсон, вместо того чтобы дать им отпор, побежал трусливо звать на помощь соседей. Тогда дом с его обитателями пришлось защищать мне, осадив сначала хозяина.

Я насильно усадил его в экипаж, а мистер Симпсон в изумлении и гневе осыпал меня бранью. Наверное, он воспротивился бы, если бы знал как. Наконец он стал звать супругу и детей, требуя, чтобы они немедленно выехали вместе с ним. Я сказал, что они присоединятся, как только соберут вещи. В бессильной ярости он возмущался, но я знал, что он не осмелится подать на меня в суд. Даже свою супругу он мог изводить лишь по пустякам, в серьезных же вопросах все решала именно она. А благосклонность миссис Симпсон я давно заслужил своим отношением к Генри, когда во время болезней нянчился с мальчиком лучше любой сиделки, – ни одна мать этого не забудет. Пусть сегодня она с дочерями уезжала в немом гневе и смятении, однако ее уважения я не утратил. Она отвернулась и не глядела на меня, когда я подсаживал Генри в экипаж, даже когда на прощание бережно укутал ее шалью, но в глазах миссис Симпсон я заметил слезы. Пожалуй, наше холодное расставание приведет к тому, что она еще активнее станет выступать в мою защиту. И я этому рад – но радуюсь не за себя, а за свою судьбу, за мою богиню, мою Шерли».

И новая запись, неделю спустя:

«Теперь я живу в Стилбро. Поселился на время у приятеля, одного служащего, в чьих делах могу быть полезен. Каждый день бываю в Филдхеде. Когда же наконец я назову этот дом с его владелицей своим? На душе неспокойно, я испытываю страшные муки. По виду Шерли нельзя и представить, будто недавно она льнула к моему плечу и доверчиво держалась за меня. Мне тревожно, по ее милости я сделался несчастным. Она всячески избегает меня, уходит, стоит только приехать. Сегодня я отважился посмотреть в эти большие темные глаза – и трудно описать, что в них увидел! Хищницу! Прекрасного дикого зверя! Коварное, неукротимое создание. Она готова перегрызть свой ошейник; я так и вижу белые клыки, закусившие сталь. Она грезит о неприступных лесах, мечтает о девичьей свободе. Порой даже хочется вернуть Симпсона – тогда Шерли вновь в поисках защиты и утешения бросилась бы мне в объятия… Жаль, что теперь она не боится меня потерять, поскольку сам я полон страхов. Я опасаюсь не лишиться ее, нет, меня пугает долгая отсрочка.

Был поздний вечер, почти ночь. Целый день я провел в поместье. Пару часов назад Шерли прошла мимо, спускаясь по дубовой лестнице в гостиную. Она не знала, что я стою там, возле окна, гляжу на холодные звезды в небе. Как близко от меня она проскользнула! Как смущенно заблестели эти большие глаза! Ее взгляд – мимолетный, беглый – вспыхнул ярче северного сияния!

Я последовал за ней в гостиную. Там уже сидели миссис Прайер и Каролина Хелстоун, Шерли пригласила их составить ей компанию на вечер. В своем белом одеянии, с длинными локонами, волнами ниспадающими на плечи, тихой шагом, бледным лицом и глазами, полными тьмы и огня, она походила на сказочного духа – дитя ветра и пламени, утренней росы и солнца, неуловимое эфемерное создание. Я пытался отвести от нее взгляд, но тот как приклеенный двигался вслед за ней; даже беседуя с другими дамами, я смотрел только на нее одну. Шерли была на удивление молчалива, мне и вовсе не сказала ни слова, даже когда предлагала чай.

Миссис Джилл позвала ее ненадолго в кухню, и я сразу вышел вслед за ней в холл, намереваясь перехватить Шерли на обратном пути.

– Мисс Килдар, подождите минуту! – окликнул я, когда она вернулась.

– Зачем? Здесь очень холодно.

– Мне не холодно, а рядом со мной и вы не застынете.

– Но я вся дрожу!

– Может, от страха? Чего вы боитесь? Вы очень молчаливы и задумчивы. Почему?

– Конечно, я испугалась: ведь в темноте меня подстерег большой и черный призрак!

– Не уходите! Побудьте со мной хотя бы минуту. Давайте поговорим. Вот уже три дня мы не оставались наедине. Это жестоко!

– Я вовсе не хочу быть жестокой, – с нежностью отозвалась она, однако в каждом жесте, в каждом движении сквозил неуловимый, мимолетный холодок.