Шерли

– Вы причиняете мне боль. Еще и недели не прошло с тех пор, как вы назвали меня своим будущим супругом. А теперь я вновь стал для вас учителем, вы равнодушно называете меня «мистер Мур», «сэр». Неужели ваши губы позабыли мое имя?

– Нет, Луи, вовсе нет. Как можно позабыть столь простое, легкое имя?

– Тогда будьте ласковее со своим Луи. Идите сюда – позвольте вас обнять.

– Я и так ласкова.

Шерли ускользнула от меня.

– Ваш голос нежен и тих, – произнес я, шагнув к ней. – По-моему, вы смирились, но что-то вас пугает.

– Нет, я совершенно спокойна и ничего не боюсь, – заявила она.

– Ничего, лишь своего избранника.

Я преклонил перед ней колено.

– Видите ли, Луи, я словно бы очутилась в неведомом мире. Не узнаю ни себя, ни вас… Однако встаньте! Мне тревожно видеть вас таким.

Я подчинился: эта поза действительно была мне непривычна и неудобна. Подобным жестом я хотел утешить Шерли, успокоить – что вполне получилось. Она вновь прониклась ко мне доверием.

– Теперь, Шерли, вы понимаете, как неуютно мне, как невесело в нынешнем неопределенном положении.

– Нет, вы счастливы! – вскричала она. – Вы даже не представляете, как счастливы. Любые перемены только все испортят.

– Как бы там ни было, больше я этого не вынесу. Проявите же великодушие, не мучайте меня.

– Будьте благоразумны, Луи, будьте терпеливы. Этим ведь вы мне и нравитесь.

– Я не хочу более вам нравиться, лучше полюбите меня всей душой. Назначьте день свадьбы. Подумайте сегодня и решите.

Шерли вздохнула, в сердцах пробормотав что-то, выскользнула из моих рук – и я остался один».

Глава 37. Заключительная

Да, мой читатель, настала пора подвести итог. Я вкратце поведаю о судьбе некоторых персонажей, появившихся на страницах этой книги, а затем мы пожмем друг другу руки и до поры расстанемся.

Начнем же с куратов: всеми любимых, но, увы, давно нами забытых. Кто самый отважный – шагайте вперед! Вижу, первым отзывается Мэлоун. Он сразу узнал себя в моем описании.

Нет-нет, Питер Огаст, о вас мы говорить не станем. Ни к чему. Нам не под силу поведать вашу трогательную историю так, чтобы в нее поверили. Разве вы не знаете, что у взыскательной публики есть свои требования, что правда, как она есть, не встретит сочувствия, а простые факты не найдут понимания? Истошный визг живой свиньи уже не столь популярен, как в былые дни. Вздумай я рассказать о постигших вас бедах, как публика забьется в истерике и потребует нюхательной соли и жженых перьев. «Быть не может!» – вскричат одни. «Что за вранье!» – провозгласят другие. «До чего вульгарно!» – торжественно объявят все. Заметьте: когда вы изрекаете истину, всякий раз ее принимают за ложь, желают отвергнуть, прогнать прочь, тогда как плод фантазии, чистейший вымысел, любую сказку принимают, лелеют, называют естественной и приличествующей: так лицемерному лживому подкидышу достаются все сладости, а честная сиротка сидит целую ночь взаперти в темном чулане. Так устроен наш мир, Питер, и раз уж судьбой вам уготована роль неуклюжего простачка – уступите место другим.

Дайте дорогу мистеру Свитингу.

Вот и он под руку со своей супругой – самой пышной и внушительной дамой Йоркшира, которая в девичестве звалась мисс Дора Сайкс. Женились они при счастливых обстоятельствах, когда мистер Свитинг получил новое назначение, а мистер Сайкс как раз наскреб средства на хорошее приданое дочери. Жили они долго и счастливо, в окружении друзей и почтительных прихожан.

Теперь вы, мистер Донн.

О, этот джентльмен устроился превосходно: гораздо лучше, чем мы с тобой, дорогой читатель, ожидали. Он тоже женился – на одной рассудительной кроткой милой особе, и это пошло ему на пользу. Мистер Донн стал примерным семьянином и замечательным куратом (от более высокого сана решительно отказывался до самых последних дней). Церковные чаши он полировал лучшими порошками, мебель и алтарь берег с рвением краснодеревщика и обивщика. Своими руками воздвиг и церквушку, и дом, и школу, которые оказались выше всяческих похвал. Каждый в чем-то хорош, и если бы в религии были важны не только верность устоям и искренность веры, но и чувство меры с любовью к архитектуре – то не сыскать на свете пастыря лучше мистера Донна.