Шерли

Иной раз окно оставалось темным, и тогда Каролина знала, что Роберт в отъезде, и уходила печальная вдвойне; горящая же лампа поднимала ей настроение, будто ее свет дарил ей некую надежду. Если в окне мелькала тень, сердце Каролины замирало от восторга. Ведь это был Роберт! Она возвращалась домой умиротворенная, бережно храня в памяти милый образ: голос кузена звучал в ее ушах громче, улыбка его сияла ярче; все эти воспоминания служили приятным доказательством того, что, если им доведется встретиться, Роберт непременно обрадуется и заключит ее в объятия, как поступал всегда при их прежних встречах. Хотя в такие ночи Каролина все так же заливалась слезами, они казались уже не столь горькими, и подушка, на которую они падали, была чуть мягче, и голова, прижатая к подушке, болела меньше.

Кратчайший путь от лощины к дому священника лежал мимо уже знакомого нам особняка – того самого, под чьими покинутыми стенами проходил Мэлоун однажды ночью, описанной в первой главе этой книги, – старого нежилого поместья Филдхед. Хозяева покинули его лет десять назад, но он не развалился и был вполне пригоден для проживания благодаря мистеру Йорку, следившему за домом, и садовнику с женой, которые жили там и присматривали за парком.

Даже если оставить в стороне архитектурные достоинства здания, Филдхед представлял собой поместье весьма живописное: поросший мхом серый камень, старинные решетчатые окна, большое крыльцо, стены, крыша, трубы дымоходов выдержаны в пастельных тонах и перемежаются пятнами сепии, создаваемыми игрой света и тени. Прекрасные раскидистые деревья позади дома, величественный кедр на лужайке перед ним, гранитные вазы на стене вокруг парка, резная арка ворот – все здесь удовлетворило бы самый тонкий художественный вкус.

Однажды теплым майским вечером, проходя мимо поместья незадолго до восхода луны, Каролина размышляла о том, что, несмотря на усталость, ей вовсе не хочется домой, где ждет лишь тернистое ложе и тоскливая ночь. Присев на бархатную лужайку возле ворот, она задумчиво смотрела сквозь раскидистый кедр на стоявший неподалеку особняк. Ночь выдалась спокойная, росистая, безоблачная; обращенные на запад фронтоны крыш играли янтарными отблесками заката, за домом чернели дубы, кедр казался еще чернее. Из-под густых ветвей пробивался проблеск темно-синего неба невероятной чистоты. Полная луна печально и кротко взирала на сидевшую под сумрачной кроной девушку.

Вечер был столь же печально-прекрасен, как и виды Каролины на будущее. Ей хотелось счастья, покоя, и она задавалась вопросом: неужели Провидение не сжалится над ней и не дарует ей помощь или хотя бы утешение. Вспомнились счастливые встречи влюбленных, воспетые в старинных балладах, и она подумала, каким блаженством обернулась бы неожиданная встреча с Робертом. Каролина гадала, где он может находиться сейчас. Не в лощине – за весь вечер лампа так и не зажглась. Она спрашивала себя, суждено ли им с Робертом когда-нибудь снова увидеться и поговорить. Внезапно дверь над каменным крыльцом отворилась, и вышли два джентльмена: один пожилой и седовласый, другой помоложе, темноволосый и высокий. Они пересекли лужайку и покинули парк через калитку в стене. Каролина смотрела им вслед, пока они не скрылись в полях, перейдя дорогу и воспользовавшись перелазом через изгородь. Это был Роберт Мур со своим другом мистером Йорком. Никто из них не заметил Каролину.

Видение длилось миг, и все же сердце Каролины забилось быстрее, душа пришла в смятение. Прежде она пребывала в унынии, теперь же погрузилась в полное отчаяние.

– О, если бы только Роберт был один! Если бы он меня увидел! – вскричала Каролина. – Он бы непременно сказал мне хоть что-нибудь! Ведь он любит меня, хотя бы чуточку! В его глазах я могла бы прочитать утешение, а теперь все пропало! Ни ветер, ни тень облака не проскользнули бы мимо столь же безмолвно и бесплодно, как он. Небеса надо мной жестоко посмеялись!

Так она и отправилась домой, изнемогая от тоски и разочарования.

На следующее утро, спустившись к завтраку бледная и несчастная, будто ей довелось повстречаться с призраком, Каролина спросила у дядюшки:

– Вы не будете возражать, дядя, если я стану искать места гувернантки?

Мистер Хелстоун имел о прошлых и нынешних злоключениях племянницы не больше представлений, чем стол, на котором сейчас стояла его чашка кофе, и потому просто ушам не поверил.

– Что за блажь? – возмутился он. – Ты стала жертвой злых чар?

– Мне плохо, и я нуждаюсь в переменах, – ответила Каролина.

Он пристально осмотрел ее и убедился, что племянница сильно изменилась. Незаметно для него цветущая роза скукожилась и поблекла до скромного подснежника: лицо утратило румянец, плоть усохла, и теперь племянница сидела перед ним поникшая, бледная и худая. Если бы не ласковые карие глаза, изящные черты лица и густые каштановые волосы, ее больше нельзя было бы назвать даже хорошенькой.

– В чем дело? – воскликнул мистер Хелстоун. – Что с тобой случилось? Ты захворала?

Каролина промолчала, лишь глаза наполнились слезами, и дрогнули бледные губы.