Шерлок Холмс. Его прощальный поклон

Двумя днями позже я оказался в Лозанне, где меня очень любезно встретил месье Мозер, хорошо известный управляющий отелем «Националь». Он сообщил мне, что леди Франсес провела в отеле несколько недель. Вызывала всеобщую симпатию. Лет ей не более сорока. Она по-прежнему миловидна и сохраняет все признаки былой красоты. Месье Мозер понятия не имел о ценных украшениях, однако, по словам горничных, дорожный сундук в спальне постоялицы всегда был тщательно заперт. Мари Девин, служанка, пользовалась не меньшей популярностью, чем ее хозяйка. Она помолвлена с одним из старших официантов отеля, и узнать ее адрес нетрудно: Монпелье, рю де Траян, 11. Я записал добытые сведения не без гордости, чувствуя, что по проворству не уступил самому Холмсу.

Загадкой оставалось только одно: что побудило леди Франсес к внезапному отъезду? Жизнь в Лозанне ее вполне устраивала. Судя по всему, она намеревалась провести весь сезон в своих роскошных апартаментах с видом на озеро. Однако уехала, предупредив о своем отбытии только за день, из-за чего ей пришлось впустую потратиться на оплату недельной аренды. Догадку выдвинул только Жюль Вибар, возлюбленный служанки. Он связал неожиданный отъезд леди Франсес с визитом в отель дня за два до того высокого смуглого бородача. «Un sauvage – un veritable sauvage!»[7] – вскричал Жюль Вибар. Этот человек обитал где-то в городе. Видели, как он долго беседовал с мадам на прогулке у озера. Потом явился в отель. Мадам отказалась его принять. Это был англичанин, но имя его не записали. Мадам покинула гостиницу почти тотчас же. Жюль Вибар и, что существенней, его возлюбленная, полагали, что между этим визитом и ее отъездом существует прямая связь. Только один вопрос Жюль не захотел обсуждать: почему Мари ушла от своей хозяйки. Об этом он не мог или не желал говорить. Если мне нужно это узнать, я должен поехать в Монпелье и спросить саму Мари.

Тем закончилась первая глава моего расследования. Вторая была посвящена поискам места, куда из Лозанны направилась леди Франсес Карфэкс. Отъезд был отчасти засекречен, и это подтверждало мысль о том, что она покинула отель с намерением сбить кого-то со следа. Если не так, то почему ее багаж не был помечен ярлыком с надписью «Баден»? Как багаж, так и она сама достигли водного курорта на Рейне кружным путем. Эти сведения я выудил у служащего местной конторы Кука. Затем отправился в Баден, сообщив Холмсу о моих успехах, и получил в ответ одобрительную телеграмму, изрядно приправленную юмором.

Поиски в Бадене не затянулись. Леди Франсес пробыла в отеле «Энглишер Хоф» две недели. Там она завязала знакомство с доктором Шлессингером, миссионером из Южной Америки, и его женой. Как большинство одиноких дам, леди Франсес находила утешение в религии и уделяла ей много времени. Незаурядная личность доктора Шлессингера, его поглощенность своим призванием и то обстоятельство, что он выздоравливал после болезни, которую подхватил, исполняя свой апостольский долг, произвели на нее глубокое впечатление. Она помогала миссис Шлессингер в уходе за святым, который постепенно шел на поправку. Доктор, по описанию хозяина отеля, проводил день в шезлонге на веранде, а дамы сидели по обеим сторонам. Доктор работал над картой Святой Земли, где особое внимание уделялось царству мадианитян, о которых он писал монографию. В конце концов, заметно поправив здоровье, доктор вернулся с супругой в Лондон, а леди Франсес к ним присоединилась. Это произошло тремя неделями раньше, и с тех пор управляющий отелем ничего о них не слышал. Что касается Мари, она уехала за несколько дней до того, заливаясь слезами и сообщив другим служанкам о том, что навсегда оставляет свое место. Перед отъездом доктор Шлессингер полностью оплатил совокупный счет.

– Кстати, – сказал владелец гостиницы, – вы не единственный друг леди Франсес Карфэкс, который о ней спрашивает. Примерно неделю назад к нам приходил человек, ею интересовавшийся.

– Он назвал себя?

– Нет, но он англичанин, хотя и необычного типа.

– Дикарь? – По методу моего друга я связал факты между собой.

– Именно! Очень точное определение. Грузный, бородатый, загорелый детина – он уместнее смотрелся бы в каком-нибудь трактире для фермеров, чем в фешенебельном отеле. Надо думать, тяжелого, свирепого нрава, и ссориться с ним вышло бы себе дороже.

Наконец-то тайна начала проясняться: так, когда рассеивается туман, отчетливее видны фигуры прохожих. Добрую, набожную леди гонит с места на место зловещий неумолимый незнакомец. Она его боится, иначе не бежала бы из Лозанны. Он погнался за ней. Рано или поздно он ее настигнет. Или уже настиг? И этим объясняется ее затянувшееся молчание? Могут ли добрые супруги, ставшие компаньонами леди Франсес, оградить ее от насилия или шантажа? Что за чудовищная цель, какой хитрый умысел таятся за этим упорным преследованием? На эти вопросы мне и предстояло ответить.