Шерлок Холмс. Его прощальный поклон

Лицо нашего гостя, пока он слушал речь своего обвинителя, сделалось пепельно-серым. Некоторое время он, закрыв лицо руками, просидел в раздумье. Потом внезапным порывистым жестом вытащил из нагрудного кармана фотографию и бросил ее перед нами на грубо сколоченный стол.

– Вот почему я это сделал, – прохрипел он.

Фотография представляла собой поясной портрет очень красивой женщины. Холмс склонился над снимком.

– Бренда Трегеннис, – констатировал он.

– Да, Бренда Трегеннис, – повторил наш гость. – Я любил ее не один год. Не один год она любила меня. В этом и состояла тайна моего корнуоллского уединения, удивлявшего многих. Здесь я находился вблизи единственного дорогого мне существа. Жениться на ней я не мог: у меня есть жена, которая давно меня бросила, однако, согласно нелепым английским законам, развод с ней невозможен. Год за годом проходил в ожидании для меня и для Бренды. И вот чего мы дождались.

Мощная фигура доктора сотряслась от глухих рыданий, и он стиснул себе горло, прикрытое пятнистой бородой. Затем, с усилием овладев собой, продолжал:

– Викарий знал обо всем. Мы ему полностью доверяли. Он подтвердит вам, что Бренда была сущим ангелом. Вот почему он послал мне телеграмму и я вернулся. Что значил для меня багаж, отправленный в Африку, по сравнению с участью, постигшей мою возлюбленную? Теперь у вас в руках ключ к моим действиям, мистер Холмс.

– Продолжайте, – молвил мой друг.

Доктор Стерндейл вынул из кармана бумажный пакет и положил его на стол. На нем была надпись «Radix pedis diaboli» с алым ярлыком, предупреждавшим о том, что это яд. Доктор пододвинул пакет ко мне:

– Насколько я понимаю, сэр, вы доктор. Слышали когда-нибудь об этом препарате?

– Корень ноги дьявола?! Нет, в жизни не слыхивал.

– Это не бросает ни малейшей тени на ваши профессиональные знания, – сказал доктор. – Полагаю, что, кроме одного-единственного образца, который хранится в лаборатории в Буде, в Европе этого вещества нет. Оно до сих пор не применяется в фармацевтике и не упомянуто в литературе по токсикологии. Корень имеет форму ноги – наполовину человеческой, наполовину козлиной; отсюда и причудливое название, данное ему миссионером-ботаником. В некоторых областях Западной Африки знахари применяют его на суде для испытания ядом и держат втайне. Этот образчик достался мне при крайне необычных обстоятельствах в местности, называемой Убанги.

Доктор развернул пакет и показал кучку красновато-коричневого порошка, похожего на нюхательный табак.

– И что же, сэр? – сурово осведомился Холмс.

– Я намерен рассказать вам, мистер Холмс, обо всем, поскольку вы знаете уже так много, что нарисовать полную картину – явно в моих интересах. Я уже объяснил вам, в каких отношениях состоял с семейством Трегеннис. Ради сестры я по-дружески вел себя с братьями. Семейная ссора из-за денег отдалила от них Мортимера, однако все разногласия были как будто улажены, и я держался с ним точно так же, как и с остальными. Мортимер был хитрым и скользким интриганом; кое-что вызвало у меня подозрение, но причин для открытого столкновения с ним не было.

Однажды, всего лишь пару недель назад, Мортимер явился ко мне в коттедж, и я показал ему кое-какие африканские редкости. Среди прочих достал и этот порошок, рассказал о его удивительных свойствах: как он стимулирует мозговые центры, управляющие страхом, и как либо смерть, либо безумие настигают несчастного туземца, подвергнутого испытанию жрецом его племени. Упомянул также, что европейская наука бессильна обнаружить следы этого наркотика. Каким образом Мортимер завладел этим порошком, непонятно: я не покидал комнаты, но нет сомнения, что он улучил минуту, когда я рылся в шкафчиках и доставал коробки. Помню, как он забрасывал меня вопросами о дозе вещества и времени, необходимом для его действия, но мне и в голову не могло прийти, что эти сведения понадобятся ему на практике.

Впрочем, об этом визите я и думать забыл, пока не получил в Плимуте телеграмму от викария. Злоумышленник посчитал, что, прежде чем новость до меня дойдет, я буду далеко в море и на целые годы затеряюсь в Африке. Однако я тотчас же вернулся. Разумеется, вслушиваясь в подробности происшедшего, я не мог сомневаться, что в ход был пущен мой яд. К вам я явился в надежде, что вы нашли какое-то иное объяснение, но иного быть не могло. Я был убежден, что убийца – Мортимер Трегеннис; преступление он совершил ради денег, предполагая, вероятно, что, если всех его родственников постигнет безумие, он станет единственным опекуном их общей собственности. Применив ногу дьявола, двоих он лишил разума и умертвил свою сестру Бренду – единственное существо на свете, которое я любил, а она любила меня. Мортимер совершил преступление, каким же должно быть его наказание?