Шерлок Холмс Мценского уезда

– Очень трезвая мысль, ваше превосходительство. Сейчас я ей вколю снотворное, чтобы подольше проспала, обмажем кровью ее платье и лицо, вынесем ее, прикрыв окровавленной простыней, и как бы случайно продемонстрируем публике, которой тут много собралось. И всем полицейским, кто не был в этом подвале, и особенно бойцам вашей группы, Аристарх Петрович, – обратился к столичному полицейскому, который тут же кивнул в знак согласия, – сообщим, что девка была так же застрелена при захвате, оказав ожесточенное сопротивление. Надо, чтобы один или два человека из вашей группы ее тоже издалека увидели. Ну а того идиота, что взяли возле дома, вы будете колоть и допрашивать сами, уже без нас. Вряд ли он знает что-то серьезное – обычный одноразовый исполнитель. Ну, естественно, никоим образом не показываете, что мы тут узнали. А когда приедет господин Плеве, мы ему тут весь расклад и дадим, чтобы не с пустыми руками встречать.

– Да, согласен. Вполне разумно, – сразу вписался полицмейстер.

Дальше было дело техники, и я в это вообще не вмешивался. Только дождались, когда ротмистр заполнит секретный протокол допроса и все присутствующие при нем распишутся для подтверждения. Потом я, опять переодевшись, не гонять же в пятнистой «горке» по всему городу, со своими бойцами отправился в дом Трояновой, где нормально помылись и привели себя в порядок перед знаковой встречей с Плеве. Здесь я сменил личину и снова стал Шерлоком Холмсом, гражданином Новой Зеландии, имеющим российские корни.

Глава 21

Антоха, уже умытый и ухоженный, спал в гостевой комнате, а мы, приведя себя в порядок, нормально пообедали и наконец-то получили возможность обсудить все насущные вопросы.

Пока было время, я смог предоставить все имеющиеся у меня материалы. Князь с ротмистром, уже видевшие во всей красе мои возможности, княгиня и Троянова с большим интересом посмотрели на планшете видеозаписи перестрелки с ряжеными полицейскими, напавшими на конвой, допроса Котова и жандармского капитана. Молодую впечатлительную Арцеулову к этому не подпустили – она и так перенервничала, и после того как приняла валерьянку, отправилась спать. Конечно, для них это было жутко интересным событием, так сказать, посмотреть воочию то, о чем им до этого рассказывали, и послушать, как реально допрашивали преступников. Так ценность моих данных существенно возросла, так же как и мой авторитет.

Рассказ о судьбе князя и его семьи в нашем мире и о судьбе семейства Еремеевых, пока я не вмешался, тоже произвели сильное впечатление, заставившее людей задуматься.

В принципе, мы почти все обсудили, но серьезный разговор был прерван – прилетела коляска от полицмейстера, с просьбой к князю срочно прибыть в полицейский участок для каких-то там согласований. Ясно же, что полицмейстер хочет втихую договориться с князем и с его стороны прикрыть свой зад, поэтому и меня не позвали. Но трое полицейских в качестве охраны это было почетно и серьезно. Я, конечно, спросив разрешения, приколол князю на лацкан пиджака «жучка» и отправил Макара и Федора в качестве охраны, и у них был ретранслятор, чтоб я мог на расстоянии послушать, записать на диктофон и подстраховать, если ситуация выйдет из-под контроля.

После всего пережитого мы все реально устали. Бессонная ночь, погони, перестрелки, нервотрепка – нужно было, конечно, отдохнуть, но предстояла еще очень непростая встреча с Плеве. А это очень серьезный и даже легендарный человек, оставивший след в истории России. Поэтому я и сам скушал парочку стимулирующих таблеток ноотропов и скормил ротмистру, с которым мы остались наедине в гостиной дома Трояновых – княгиня с Ксенией Витольдовной куда-то вышли по своим делам.

Видя, что ротмистр как-то жмется, хочет спросить, но не решается, я сам сделал шаг вперед.

– Владимир Николаевич, мне кажется, что вы давно хотите что-то спросить?

– Да как-то не решался.

– Вы про свою судьбу?

Он хмыкнул.

– Как раз нет, этого я бы поостерегся спрашивать, тем более вы своим вмешательством уже и так все поменяли.

– Очень предусмотрительно и мудро. Тогда что вас гложет? Как мне кажется, вы человек действия, не склонный к рефлексии.

Он замялся, пытаясь сформулировать вопрос, что было весьма необычно наблюдать у человека с таким жестким и волевым характером. Да, при встрече он был насторожен, но после всего происшедшего я от него видел только уважительное отношение.

– Я все смотрю на вас и пытаюсь понять, что вами движет. Вроде у вас есть задание от высших сил помочь семье невинно убитого и оклеветанного полковника Арцеулова. Но я тоже не мальчик, вижу, как вы, отойдя от основной задачи, просто лезете в такие дебри… Да, для меня, для князя, княгини и его дочери ваше вмешательство – как Божье благословение, и без вас мы бы уже все наверняка погибли, но все же зачем? Вы не похожи на альтруиста, и тем более на идеалиста. Наша с вами профессия быстро отучает от таких порывов.

– А зачем вам это надо, Владимир Николаевич? Или есть какие-то сомнения?