Шерлок Холмс пускается в погоню

– Он заявился в дом однажды вечером. Месяца два тому назад. Точнее не скажу, уж извините. По виду обычный клерк, с этими седыми волосами и елейной улыбкой. Как же я ее возненавидела! Но я сразу смекнула, что мистер Хартнелл, как только завидел этого плюгавого человечка, жутко испугался. «Я приехал на праздники, Тео, – сказал тот, – но, может статься, погощу подольше. Я еще не решил, но уверен, ты не будешь возражать и уступишь мне свою спальню, чтобы гостю было удобно».

– Где же тогда спал ваш хозяин? – удивился я.

– На раскладной кровати в своем кабинете. Он не знает, что я слышала их разговор, и сказал, будто это доктор ему присоветовал. Мол, с его больной спиной нельзя спать в нормальной постели. Кабинет – единственная комната в доме, куда никому не дозволено входить, даже мистеру Фенстеру.

– Вот как? – произнес Холмс, впервые явно заинтересовавшись беседой.

– Оно и понятно, мистер Холмс. У моего хозяина есть доля в нескольких компаниях, и дела он в основном ведет из своего кабинета. Я захожу туда, только когда приношу ему еду. На следующий день после приезда мистера Фенстера я слышала, как они с хозяином спорили об этом.

«Мне нужно некоторое уединение для работы, чтобы все шло как раньше!» – жаловался мистер Хартнелл.

«Хорошо, Тео, – самодовольно заявил мистер Фенстер. – Но только потому я дозволяю».

«Будь ты проклят, Рюбен Фенстер! Если бы я был мужчиной…»

«A, так ты не мужчина? Боже, этот разговор очень меня утомил. Пойду-ка я отдохну в свою комнату».

Мистеру Фенстеру очень нравится дразнить моего хозяина. Однажды он даже съехал по перилам…

– Ничего себе! Насколько я понимаю, несмотря на седые волосы, мистер Фенстер еще довольно бодр? – спросил Холмс.

– Должно быть, так. В основном он сидит в своей комнате, строчит письма. Никогда не встречала человека, который бы писал столько писем.

– И что это за письма?

Я с радостью отметил, что разговор снова заинтересовал Холмса.

– Я не знаю, кому пишет мистер Фенстер. Письма он отдает слуге, Блэтчеру, чтобы тот их отправлял. Прямо околдовал парня. Наобещал, что тот разбогатеет, ежели будет его слушаться.

Кэти стала кусать губы, и мне сделалось любопытно, уж нет ли чего между ней и этим малым. Похожая интрижка между нашим слугой и кухаркой миссис Тернер привела к ее увольнению.

– Мистер Холмс, я не знаю, что происходит в том доме, но там творится зло, точно вам говорю!

Я испугался, что молодая женщина может потерять самообладание и заплакать.

– Я рассказала все миссис Хадсон, потому как она была добра ко мне. Я знать не знала, что она домоправительница знаменитого сыщика… У меня нет денег, чтобы вам заплатить, но умоляю, помогите! Мистер Хартнелл – хороший человек. Он не заслуживает того, что с ним творят!

– Вы поступили мудро, когда позволили миссис Хадсон привести вас сюда, – сказал мой друг. – Но вы все мне сказали?

– Да, все.

– Неправда, мисс Уайтхолл. Вы что-то скрываете.

– Нет, о чем это вы?

Холмс медленно поднялся с кресла и взял трубку, но не зажег ее, а отправил в карман халата.

– Мистер Фенстер живет в Ланкастер-Гейте уже два месяца. Почему вы забеспокоились именно сейчас? Что такое случилось недавно, что заставило вас нарушить молчание?

Я наклонился к ней и взял за руку:

– Давайте, Кэти, расскажите все мистеру Холмсу.

Мой друг вернулся на свое место, но не смотрел в нашу сторону, делая вид, будто разглядывает мебель.

Зеленые глаза Кэти налились слезами. Она громко шмыгнула носом.

– Хорошо, сэр, – сдалась она. – Но я молчала об этом, потому как не знаю, чт́о это значит. Помните, я говорила про Блэтчера, слугу? Мистер Фенстер будто его околдовал. Так вот, несколько ночей назад я видела, как Блэтчер толковал о чем-то на улице с каким-то высоким человеком. Я не могла разглядеть его лица, потому что он был сильно закутан, но и мистер Хартнелл, и мистер Фенстер оставались в доме, так что это не мог быть один из них. Я потом приступилась к Блэтчеру с расспросами: с кем это, мол, ты толковал на улице, Рассел? Думала разозлится, а он ничего: не суй, говорит, свой нос в эти дела, тебе же лучше будет. Я, говорит, скоро много денег огребу и стану заниматься чем вздумается. А теперь, говорит, оставь меня одного, я должен подумать!

Холмс помолчал одно мгновение, а потом сказал:

– Если мы надумаем навестить вашего хозяина, найдем ли его дома?

Мордашка Кэти просияла:

– Да, он наверняка дома. Он никогда не выходит по вечерам. Но, мистер Холмс, умоляю вас, не говорите, что я вам тут наболтала.

– Обещаю, он не узнает о вашем визите сюда, – заверил я.

Холмс хранил молчание, погруженный в свои мысли.

– Спасибо вам, джентльмены! – воскликнула она, вставая. – Как будто груз какой с плеч свалился.

Я проводил нашу новую клиентку до выхода и заверил ее, что очень скоро все разрешится к общему удовольствию, уж мистер Холмс об этом позаботится.

Вернувшись в нашу квартиру, я обнаружил, что мой друг жадно курит только что зажженную трубку.

– Я был бы рад услышать ваши соображения относительно этого дела, Уотсон, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Должно быть, у вас уже готова теория, объясняющая изложенные нам факты.