Шешель и шельма

И проблема в том, что, даже если Чара снимет браслет, вряд ли это спасет ее от постороннего внимания. Это дома можно было легко раствориться в толпе и поминай как звали, а в этом чужом месте, где она не знает совсем ничего, начиная с языка… Без Шешеля рискует головой, а с ним — только свободой. Даже если сменить внешность, это не поможет, здесь слишком опасно для одинокой женщины, это не родная Беряна.

И то, рискует с ним — это слишком громко сказано. Ну что следователь сможет предъявить, даже если заподозрит? Городские легенды о ловкой мошеннице, которая окручивает богатых мужчин на протяжении десятков лет? Он даже может предположить, что дело это «наследственное» — раньше занималась ее мать, теперь вот она. Деньги, на которые жили мать и братья с сестрами? Поди найди обезличенный счет, а потом докажи, что это не добровольная помощь отцов. А улик у него нет, были бы — давно бы поймал! Вот и выходит: единственное, что он может ей предъявить, — это обман Ралевича и подлог документов. Которые еще для начала надо вернуть.

Воспоминания о документах тоже не добавляли хорошего настроения. В паспорте есть ее фотография, значит, она есть у тех, кто его видел. И это лицо есть. Так что, пока имеется такая возможность, его непременно надо замаскировать. Конечно, идеально было бы сменить личину, но демонстрировать следователю такие возможности не хотелось — это же буквально прямое признание в подлоге, а так он еще, может, и не догадается. Кроме того, существует множество способов изменить внешность и без магии, которыми Чара тоже владела. Ими не обмануть человека, с которым постоянно живешь, а вот избежать случайных взглядов не так уж трудно.

Да она невольно уже замаскировалась, потому что строгая молодая женщина с пучком мало походила на воздушное создание, приехавшее с Ралевичем, которое и на фотографии в паспорте было таким же нежным и юным, в облаке белокурых локонов. Конечно, опытный глаз так просто не обманешь, но все же лучше, чем ничего. Но надо спросить хозяина, вдруг среди его запасов найдется, например, парик?

Тревожные мысли окончательно спугнули сон, да и выпитый чай не желал надолго задерживаться, поэтому Чарген решила пройтись до уборной. Обуваться, наступив на горло паранойе, не стала, чтобы не громыхать ночью по коридору и не спотыкаться в темноте, сбегала босиком. Потом, не спеша ложиться, остановилась у окна, разглядывая темный спящий двор. Деревья, кусты, скамейки, качели…

Она уже собралась отойти от окна, когда заметила быстрое движение — тень человека метнулась от куста к кусту. Увиденное насторожило: кому бы могло понадобиться скрываться ночью в пустом дворе? Чарген присмотрелась внимательнее.

Вон отблеск фонаря скользнул по начищенной пуговице человека, стоящего за деревом. Вон над краем еще одного куста проступает подозрительно неподвижный и геометрически строгий силуэт головного убора. А вон машина стоит очень неудобно, посреди дороги, и раньше ее точно не было…

— Стеван! — Чарген поспешила к следователю, тронула его за плечо. Пусть лучше посмеется и назовет ее трусихой, но… Дремавшая доселе интуиция, что ли, проснулась и запаниковала?

— Ну что тебе? — проворчал он сипло, не открывая глаз.

— Посмотри, там что-то странное на улице происходит, какие-то люди бегают…

Если первую часть фразы следователь слушал неподвижно, явно мечтая избавиться от мешающего спать явления, то после второй едва ли не подпрыгнул. Мгновение — он уже возле окна, чуть сбоку, пристально вглядывается в темноту.

Через пару секунд Шешель грязно выругался и отступил в глубину комнаты.

— Интересно, как именно нас нашли? — мрачно спросил он. — Неужели правда в артефакте есть какая-то ниточка? Тогда становится все веселее…

Набросив пиджак, Шешель сунул сообщнице в руки обе пары обуви — свою и ее. Сгреб груду забракованной и закинул в пустой шкаф, потом потащил Чару в кухню. Не включая свет, ощупью нашел остаток бинта и ваты и принялся торопливо, также ощупью, заматывать женское запястье с браслетом. Закончив, зачем-то сунул под кран.

— Что ты делаешь? — растерянно спросила наконец Чарген.

— Использую подручные средства, чтобы заглушить артефакт от поисков, — слегка отжав повязку, следователь потянул Чарген за собой, не забыв прихватить отложенные ею ботинки.

— Мокрой тряпкой?!

— Мокрой тряпкой и магией, попрошу заметить! — возразил он, втаскивая спутницу в новую, незнакомую комнату.

Захламленное до потолка помещение с узким проходом в лабиринте шкафов и пирамид, выстроенных из ящиков и коробок, оно производило гнетущее впечатление. Пахло пылью, затхлостью, ветхостью. Вещи несчетной армадой душили еще сильнее, чем Норк — своими небоскребами. Казалось, что какой-нибудь из шкафов вот-вот упадет и погребет под собой или выскочит из-за этих нагромождений какое-то сказочное чудовище. Хорошо хоть глаза привыкли к темноте, а почти напротив окна висел фонарь, так что на предметы Чарген натыкалась… умеренно.

— Мы будем тут прятаться? — опешила Чара. — И что, вот это и твоя мокрая тряпка помогут?