Шешель и шельма

В итоге они молча умяли на двоих всю немалую сковородку и взялись за подостывший чай.

— И что у нас сегодня было в холодильнике? — благодушно спросила Чара. Сытость ощутимо давила на веки, и хотелось уже лечь спать, но раз пока не предлагают — можно немного поболтать.

— Мудро.

— Что — мудро? — не поняла она.

— Спрашивать после еды. Да обычный набор. Каша, яйца, немного сыра, немного зелени, колбасы и даже фарша. Мне сказали — брать, что найду, но у него там в основном какие-то творожки и каши на воде. — Стеван скривился еще сильнее, чем сама Чара при виде его кулинарного уродца. — Надеюсь, я не доживу до возраста, когда придется так питаться.

— С таким питанием можешь быть уверен, не доживешь, — усмехнулась Чарген.

— Вот же неблагодарная женщина! А уплетала за милую душу!

— Я не про качество, а про регулярность. Кстати, о нашем хозяине. А где он вообще?

— Спать ушел. Да и нам тоже пора.

— Погоди, а как же артефакт? Он даже не взглянул!

— Взглянул на бумаги. — Шешель кивнул на лежащую на краю стола знакомую папку, которую всю дорогу нес за пазухой. — Сказал, что он слишком стар и глуп для таких сложностей и в лучшие годы бы не разобрался, а лезть в такие материи с его дилетантским подходом — чистое самоубийство. В общем, как и ожидалось, ничем он нам не помог. Пойдем покажу комнату.

— Может, посуду помыть? — предложила Чара, покосившись на мойку.

— Можешь и помыть, — пожал плечами следователь, сгружая туда же кружки. — Но здесь горячей воды тоже нет.

— Но нехорошо как-то, старый человек, больной…

Шешель искренне рассмеялся и заверил ее:

— Не обманывайся внешностью, в бесплатных помощниках он не нуждается. Порядок тут наводит одна женщина, соседка, которой платят весьма щедро.

Спальня оказалась самым приятным местом в квартире. Большая удобная кровать, чистое белье, единственный шкаф, похоже, антикварный. Чистые, явно хорошие и нестарые обои в приятных зелено-золотых тонах, шторы — закроешь дверь и сразу забудешь, где находишься. Перед кроватью выстроилось в ряд несколько пар обуви, от откровенно детских, с вышитыми бабочками, до вполне женских. Ботинки, туфли, даже одни сапоги. Разной степени поношенности, со следами ремонта — не очень аккуратного, но старательного.

— Он ограбил свалку? — озадачилась Чара, оглядывая богатство.

— Именно.

— Я вообще-то пошутила…

— А я — нет, — улыбнулся следователь. — Он… не знаю, как это по-научному называется. Немного мусорщик. Собирает на помойках негодные вещи, чинит, использует.

— Странно, здесь не настолько грязно, — растерянно огляделась Чарген.

— Потому и говорю — «немного». Ему просто нравится чинить вещи, это не маниакальная страсть, поэтому откровенную гниль и дрянь не тащит. Во всяком случае, пока. Очень полезная для прикрытия привычка, кто заподозрит такого безобидного чудаковатого старичка? В общем, располагайся и выбирай, все как минимум чистое.

— Ага, — без воодушевления кивнула мошенница и, когда следователь вышел, заперла дверь на крепкую щеколду и с интересом стала перебирать носки. Их было семь, из них три детских гольфа. Все разные, где-то со следами штопки, но действительно негрязные.

С минуту Чара посидела на краю постели, разглядывая обувную батарею и уговаривая себя хотя бы посмотреть предложенные вещи. Вариантов нет, все равно ведь придется, не босиком же ходить.

— Избаловалась ты, подруга, хорошей жизнью! — вслух укорила она себя. — В детстве праздник бы был, такой выбор, а тут нос воротишь…

ГЛАВА 4 Правда как лекарство: очень важно соблюдать дозировку

В итоге выбор пал на, кажется, мальчишеские простые ботинки с очень облезлыми носами, но зато на вид вполне крепкие. Широкие, больше, чем нужно, но на носок поверх бинта — почти впору. Чара прошлась в них по комнате, привыкая и прикидывая, сумеет ли ходить долго и не натрет ли ногу. Ботинки оказались удивительно тяжелыми, напоминали копыта и ощущались совершенно чужими, так что ходить в них еще предстояло привыкнуть — она то слишком задирала ноги, то цеплялась за пол.

После трех кругов это надоело, Чарген решила отложить тренировки на завтра и села разуваться, но отвлек стук в дверь.

— Цвета, открой, это я. — Негромкий голос следователя успокоил ее еще до того, как Чара успела встревожиться.

— Что-то случилось? — спросила, впуская сообщника.

Тот повел себя странно. Огляделся в задумчивости, повесил пиджак на спинку кровати, подошел к окну.

— Ты чего запираешься?

— Ну… Привычка. Что случилось-то?

— Пока ничего. А должно было? Давай батарею эту куда-нибудь уберем, шею же свернуть можно, — предложил Стеван и тут же ногой небрежно отгреб ботинки от кровати к стене, после чего сел и начал разуваться.

— Ты планируешь спать тут? — наконец сообразила Чара.

— А, вот ты о чем! Не хочу расстраивать, но других комнат тут нет. Но если хочешь, можешь лечь на полу, — легко предложил он.

— Да вот еще, — проворчала она и последовала примеру следователя — тоже села и взялась за шнурки. — Я чур у стенки! Ты же не будешь ко мне приставать?