Шесть балерин на одного папу

– Но ты-то видела, – возражает Арт, обратившись к дочери. От удивления его брови поднялись так, что практически касаются волос. – Мы же вместе ходили на этот балет, забыла?

– Ой, пап, это было так давно. Я помню только отрывки, а теперь нужно выучить его полностью, понимаешь?

– Давно? Всего три месяца назад…

В разговор снова вмешивается Таня:

– Я тоже видела его по телевизору, но это другое. Я имею в виду, выучить балет – это совсем не то, что просто посмотреть.

– Синьор Арт, это как слушать, как актер читает стихотворение, и затем попытаться рассказать его по памяти, понимаете? – говорит худенькая девочка, стоящая за Бьянкой. Должно быть, Ливиан или Мириам, как ее там.

На Арта накатывает волна раздражения. Он снова проиграл.

Воинственно настроенная команда одерживает верх, и вот ноутбук уже в руках Бьянки. Она победно несет его в гостиную, чтобы поставить на комод. Девочки (пятеро, как подсчитал Арт) рассаживаются на диване и ковре. Лица обращены к экрану. С этими пучками на затылках они кажутся абсолютно одинаковыми. Будто Бьянку клонировали, и клоны постепенно захватывают квартиру. В этом бою Арт уже потерял свой диван, комод с одеждой и гостиную, где раньше прятался, пока маленькие балерины порхали между комнатой Бьянки и ванной.

Теперь Арт молча наблюдает за девочками, которые неотрывно смотрят на экран его ноутбука. Да, именно этот балет Арт смотрел с Бьянкой в театре несколько месяцев назад. Пусть исполнители были другими, но сцены и даже костюмы не изменились. Почему она ничего не помнит? Хотя бы сюжет… Но похоже, его дочь с подругами вовсе не интересуются историей любви принца Зигфрида и загадочной Одетты. Девочки комментируют балет, словно болельщики – футбольный матч:

– Видели? Пируэт на полупальцах, из четвертой позиции.

– Да, но сначала она стояла во второй. Ронд де жамб ан дедан[10], переход в четвертую позицию и пируэт.

– А здесь она делает пируэт на полупальцах с ретире[11]. Может, посмотрим еще раз? – предлагает Бьянка, и девочки кивают.

Потом обсуждение продолжается:

– Пятая позиция, плие, ретире и в конце четвертая.

Арт отступает на кухню в надежде спокойно почитать газету. Группа захватчиков говорит на непонятном языке. Вместо того чтобы наслаждаться спектаклем, они словно расшифровывают секретный код.

Через несколько минут одна из девочек заходит на кухню. Арт вздрагивает: вдруг его выгонят и отсюда?

– Что случилось? – бормочет он.

– Извините, можно попить?

Арт уверен, что эту девочку он еще не видел. Он откладывает газету и наливает воды.

– Конечно. Как тебя зовут?

– Петра, синьор папа.

Арт улыбается. Ну вот, теперь он стал «синьором папой».

– Зови меня Артом. Ты тоже останешься на ужин?

– Если вы не против, синьор папа Арт, – шепчет девочка.

– Но ведь ночевать ты у нас не будешь? У тебя есть дом, семья?

– Я живу вместе с Вивьен, – поясняет Петра. – Не волнуйтесь, синьор папа Арт.

Она допивает воду, ставит чашку прямо на газету и вылетает из кухни. На странице остается мокрое пятно. Арт вздыхает и думает о пожилом соседе из квартиры напротив. Тот живет с биглем, который постоянно спит в своей корзинке.

– Счастливый человек, – бормочет Арт, убирая чашку и сминая газету.

Хотя нет, это было бы ужасно. Он терпеть не может собак.

7. Шесть балерин на одного папу

Они внимательно слушают Елену, которая поясняет движения:

– Пор де бра[12]из подготовительного положения, па де буре[13], четыре пор де бра…

Девочки вскидывают руки, вытягивают ноги.

– Стоп, – кричит Бобулова.

Пианист перестает играть, ученицы останавливаются и опускают руки. Кто-то вытирает пот со лба. Несколько секунд в зале слышно тяжелое дыхание.

– Вы птицы! – восклицает преподавательница.

От ее голоса у Бьянки мурашки бегут по спине. Девочки боятся смотреть Бобуловой в глаза. Тем временем она встает и медленно идет к ним, повторяя:

– Птицы!

В зале так тихо, что слышны лишь шаги преподавательницы. Балерины замерли и не дышат.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы птицы улыбались?

Бобулова изображает учениц, растягивая губы в фальшивой улыбке. Елена и несколько девочек нервно смеются.

– Посмейтесь сейчас, но в танце не делайте этих неестественных гримас, – говорит Бобулова.

Ее лицо принимает привычное механическое выражение. Бьянку удивляет и пугает такая поразительная мимика. В одно мгновенье черты Бобуловой застыли, глаза словно остекленели.

– Вы лебеди, – повторяет Бобулова, возвращаясь на свое место.

Она несколько секунд смотрит на учениц, скрестив руки. Затем кивает пианисту, и занятие продолжается.