Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Пчелы находятся под угрозой исчезновения, но для муравьев опасности как будто бы нет. В интернете я встречала их упоминания главным образом в рубрике «Борьба с вредителями». Наиболее безобидные советы рекомендовали прибегнуть к корице, перцу, чесноку и питьевой соде: муравьи их не любят, так что, разложенные у них на пути, эти вещества становятся барьером. Наверно, стоит опробовать на кухне. Более радикальным решением был «антицимекс» – маленькие баночки с приятной на вкус отравой, которую муравьи-альтруисты, ни о чем не подозревая, отнесут своей царице. Она поест и умрет, а без нее всё муравьиное сообщество автоматически развалится. Это я записала на случай, если муравьи станут очень обременительными соседями.

В их экспансии было что-то раздражающе знакомое. Может, они как бы отражали наше собственное распространение по планете и всё более урбанистический образ жизни? Ведь пчелы живут в мелком сельском масштабе, словно бы в деревнях, а жилища муравьев напоминают крупные города. В соотношении с размером самих насекомых их поселения даже больше Лондона и Нью-Йорка. Я не могла видеть объем их подземного города на участке, но под ногами у меня наверняка обитали десятки тысяч муравьев.

Их организованная подземная жизнь весьма кипуча, так что там, внизу, несчетное множество муравьев сновало по коридорам разных этажей с общими залами, кладовыми и спальнями. На верхнем этаже, вероятно, располагалась детская с яйцами и куколками, которым требуется больше тепла. Впрочем, муравьи вообще не любят холод и после зимней спячки один за другим спешат к вешнему солнышку, чтобы прогреть замерзшие члены. Одновременно они приносят немного тепла внутрь. Теперь на ногах уже всё население муравейника, готовое к новому расширению колонии.

Сходство муравьев с пчелами отчетливо заметно, когда приходит время основывать сообщества-спутники. Муравьи тоже высылают разведчиков на поиски подходящих мест, куда прокладывают пахучие следы, а затем проводят сравнение всех предлагаемых вариантов. Как в точности это происходит, не очень понятно, однако это свидетельствует о демократическом обществе.

Впрочем, мне было ясно, какие новые места они присмотрели себе на моем участке. Одним из них была территория вокруг септика. Когда я подняла деревянную крышку, вокруг резервуара кишели муравьи с яйцами и куколками. И крышку, и ее раму нужно было промазать льняным маслом, и несколько минут я стояла, размышляя, как решить возникшую проблему. Зато муравьи времени не теряли. Они тотчас принялись выносить яйца и куколок, чтобы убрать их с яркого света, и общими усилиями сумели полностью поднять весь питомник на верх деревянной рамы, где всё и попрятали. Через полчаса не осталось ни одного муравья.

Как ловко всё разрешилось! Я с облегчением опустила крышку. Однако, когда подняла ее в следующий раз, муравьи опять заполняли всё пространство. Куколки и яйца аккуратно лежали на прежних местах, пока туда не хлынул свет. И вновь повторилась вся процедура.

Скоординированная организованность муравьев поражала воображение: они действовали как единый организм. И тут мне пришло в голову, что эти два слова родственны. Организм – это система, способная к самоорганизации.

Благоговения перед организованностью муравьев у меня поубавилось, когда я обнаружила, что они оккупировали и мою писательскую хижину. Заметила я их поздно, поскольку они захватили укромный угол, но уж там ползли сплошным потоком от пола до потолка. Со стороны это зрелище чем-то напоминало китайские иероглифы. Вообще-то, наверно, все алфавиты – это мелкие закорючки, стремящиеся передать более крупное содержание. Я не претендую на знание всех алфавитов, но меня раздражало, что я не способна расшифровать то, о чем муравьи сообщали в писательской хижине, где я намеревалась работать с языком. Представление о танце пчел тут не помогало, ведь у муравьев своя, особая коммуникация.

Чем они, собственно, занимаются в моей хижине? На вид вроде бы просто идут гуськом. Возможно, близорукие создания, которые видят всего на несколько сантиметров впереди себя и к тому же воспринимают движение лучше, чем формы, при таком построении чувствуют себя увереннее. Впрочем, муравьи и в одиночку вполне справляются. Поскольку их мускулы помнят, как они двигались от одного места к другому, они всегда добираются до дома, ориентируясь по солнцу. Вдобавок они могут пометить дорогу феромонами – пахучими секретами особых желез.

Феромоны есть у всех организмов, и пчелы тоже их используют, чтобы позвать на помощь или подбодрить сородичей. Но у муравьев они, похоже, развились чуть ли не в особый язык. Оттого что каждый феромон производит специфическое воздействие, они могут комбинироваться в еще большее число значений, а когда выбросы следуют с определенным интервалом, напоминают азбуку Морзе. Один ученый, дешифровавший около двух десятков феромоновых «слов», предположил даже наличие некоего синтаксиса, или структуры предложений.