Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Кроме того, простые феромоновые послания могут передавать разное грамматическое время и обладать разной интенсивностью – смотря сколько времени проходит после их выброса. Одни – это быстро улетучивающиеся возгласы, другие – долговременные ориентиры, которым присуща особая хитрость. Возвращаясь с места той или иной находки, муравьи оставляют пахучие следы, только когда что-то с собой приносят. Если же след не оставлен, значит, там больше ничего нет.

Обстоятельства и интенсивность запаха также могут модифицировать значения феромонов. Предупреждающий сигнал вблизи жилища вызывает агрессию, но на большем расстоянии становится призывом к бегству. Слабый сигнал просит о подмоге, сильный – поднимает тревогу, оповещая о нападении. Если молекулярная структура меняется, сообщения могут стать шифровками, понятными только своему сообществу.

Кроме того, язык феромонов способен комбинироваться со звуками и движениями. Часть муравьев издают скрипучий звук, потирая волнистое брюшко, другие ритмично раскачиваются, третьи щелкают челюстями, или мандибулами. Чтобы подчеркнуть важность чего-нибудь, они могут легонько касаться других муравьев усиками-антеннами, а при нападении на гнездо быстро поднимают всеобщую тревогу, гулко ударяя по чему-либо головой.

И это далеко не всё. Восприятие сигналов тоже происходит весьма сложно. Феромоны улавливаются усиками, каждый членик которых различает разные запахи. Один членик воспринимает запах родного дома, другой – запах муравьиных троп, третий считывает возраст встречных муравьев, а четвертый настроен на запах царицы, который обеспечивает идентичность муравьиного сообщества. Дом, чужие тропы, характер встречных и собственная идентичность – всё это одновременно, как аккорд.

Точь-в-точь как у пчел, усики у муравьев и обоняют, и осязают. Действуя разом, обоняние и осязание создают почти трехмерную сцену – рельефный ландшафт длинных или коротких, плотных или размытых форм. Муравьям без этого не обойтись, потому что они передвигаются на местности, представляющей собой обширную карту запахов. Там есть запахи разных бактерий и грибов, запахи насекомых, каждое из которых может быть охотником или добычей. Зрение также служит подспорьем в ориентировании. Ученые, например, заметили, как пожилой муравей в компании более молодого порой останавливался по дороге, чтобы его неопытный спутник запомнил ориентиры – скажем, маленькие сосновые побеги или тень под кустом.

Облака феромонов, в которых двигаются муравьи, вовсе не пустяковые речевые пузыри комиксов, так что рядом со мной мог происходить обмен весьма важной информацией. Муравьи наверняка описывали хижину по-иному, непривычно для меня. Ведь картину мира формируют именно ощущения. Пока мой взгляд следил за муравьиными караванами на стене, я поняла, до какой степени мой язык определяется зрением и слухом. Он основан на визуальных знаках и слышимых звуках, однако осязательные, вкусовые и обонятельные ощущения способен передать лишь посредством довольно невнятных ассоциаций. Духи´ характеризуют через образы дерзких, элегантных или цветущих женщин, а вина описывают, используя несколько натужные ассоциации – от отточенных карандашей до конюшен.

Муравьям легче. Они различают столько же запахов, сколько их присутствует в наших духáх и винах, а так как им не нужно пользоваться словами-посредниками, у них всё точно. Когда я сравнила свой алфавит с феромоновым языком муравьев, он показался мне несколько сконструированным и абстрактным, – и ведь он в самом деле таков.

Итак, передо мной был ярко выраженный язык ощущений, для меня недоступный. Может быть, только что передние лапки муравьев уловили несколько легких вибраций? Ведь в коленных суставах у них что-то вроде органов слуха. Мне вспомнилась глухая перкуссионистка-виртуоз Эвелин Гленни, которая в концертах выступает босиком, чтобы чувствовать звуковые волны ногами. Сама я, понятно, ничего не воспринимала.

Возможно, настенные караваны привлекал некий вкус. Муравьи здороваются рот в рот, так что одновременно могут поделиться запасом пищи и сообщить, что сумели найти. Называть это щедрое приветствие столкновением, по-моему, неправильно. У меня оно ассоциировалось с зачатком поцелуя. Согласно одной из теорий, изначально матери кормили потомство пережеванной пищей изо рта в рот; из этого способа кормления и развился поцелуй, впоследствии превратившийся в интимное приветствие. Как бы то ни было, муравьиное приветствие стало способом поделиться едой и информацией. В самом деле, у одного вида муравьев это вылилось в символ: они передают информацию о находке пищи, покачивая открытыми челюстями и как бы желая поделиться пищей.