Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Дальнейшие его эксперименты привлекли внимание и вызвали сопротивление. Вполне возможно, что у растений есть внутренняя коммуникация, поскольку у них, как и у нас, есть сосудистая система. Но то, что они могут общаться друг с другом, сочли абсурдом. Однако полвека спустя в сельскохозяйственных университетах тоже пришли к выводу, что как пшеница, так и кукуруза могут передавать друг другу небольшие сообщения и через корни, и по воздуху. Возможно, у растений развита восприимчивость на клеточном или молекулярном уровне? Так возникла новая область исследований, которую назвали нейробиологией растений.

Центром ее стала Международная лаборатория нейробиологии растений (International Laboratory of Plant Neurobiology) во Флоренции, и ее основатель Стефано Манкузо решил проверить одну гипотезу. Есть ли у растений некий коллективный разум, как у муравьев?

Совсем уж новой эту идею не назовешь. Сходную мысль развивал Морис Метерлинк, ведь помимо книг о пчелах и муравьях он написал книгу под названием «Разум цветов» и был недалек от сравнения растений и муравьев. Конечно, Метерлинк был писателем, а не ученым-естественником, и даже в человеческом существовании выделить разум трудно. Но через сто лет после публикации книги Метерлинка профессор Манкузо дал более научное определение разума. По его мнению, разум есть способность разрешать проблемы, поставленные жизнью, и технически его можно описать как способность давать адекватные реакции на внешние стимулы. Его изучение в принципе возможно на электромагнитном или молекулярном уровне.

Манкузо был убежден, что в ходе эволюции развились разные виды разума. Один оказался связан с большим высокопроизводительным мозгом, как у человека, и напоминал мегакомпьютер. Другая форма разума, напротив, рассредоточена как бы на миллионы сопряженных друг с другом компьютеров. Хотя каждый из них достаточно прост, их взаимодействие создает внушительную сложную систему. Таким образом пчелы, муравьи и растения могут одновременно быть индивидами и частями большого целого.

Я подумала о своих встречах с одиночными пчелами и муравьями и об их развитых обществах. Потом сравнила их с растениями. Они тоже индивиды, что заметно по мелким деталям, делавшим каждый цветок уникальным. С другой стороны, «индивид», собственно говоря, означает «неделимый», а ведь можно косить траву и отрезáть черенки от герани, и это не приводит к гибели растений. Деревья даже становятся сильнее, когда их обрезают.

Но этому нашлось объяснение. У растений иное строение, не такое, как у нас. Для нас обезглавливание означает мгновенную смерть, тогда как обезглавленные насекомые некоторое время еще живут, а у растений головы вообще нет. Для них, постоянно поедаемых другими и не умеющих летать, было бы фатально сгруппировать всё жизненно важное в одном месте, поэтому органы чувств у растений рассредоточены. У них нет глаз, носов и ртов, как у нас, но чувствительные клетки в листьях воспринимают свет, а осязающие корни чувствуют, где в земле находятся вода и пища. Они даже могут добраться туда и образовать больше корней, чтобы взять то, что им необходимо. Если корни чуют вредные вещества вроде свинца или кадмия, они уходят от них.

Над землей растения двигаются не меньше. Если фотографировать ростки каждую двадцатую секунду, а затем смонтировать фильм, то видно, как бурно они проклевываются из земли. Следуя за солнцем, они двигаются стремительными узкими спиралями и одновременно тянутся ввысь, расслабляясь только ночью. Вьющиеся растения вдобавок ощупью ищут опору, так что если поставить рядом с душистой жимолостью решетку, то растение непременно зацепится за нее. Плотоядные цветковые растения, питающиеся насекомыми, распознают их прикосновения и мгновенно смыкаются вокруг них.

Возможно, растения воспринимают и звуки. В верхушках корней отмечали своего рода тиканье. Вероятно, оно возникает, когда по мере роста лопаются стенки клеток, и, коль скоро другие корни воспринимают этот звук, этим можно объяснить еще одну загадку. У единственного растения могут быть миллионы верхушек корней, но они никогда не путаются друг с другом. Стало быть, каким-то образом они должны знать о своем взаиморасположении. По-моему, ситуация напоминает птичьи стаи или косяки рыб, где каждый следит за соседями и потому не происходит столкновений. Во всяком случае, растения явно копят информацию в корнях как в аналоге мозга. Именно так думал Демокрит.