Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Все спорщики-биологи ошибались. Слизевики не животные, не растения и не грибы. Они скорее простейшие, амебы, потому что состоят из единственной клетки. Но и единичные клетки способны на многое. Они узнаю´т друг друга, коммуницируют и помнят, а если, подобно слизевикам, не имеют клеточных стенок, то могут соединиться в одну клетку со множеством ядер. Ядра перетекают туда-сюда, и весь клеточный клубок движется, а во время движения жадно поглощает все бактерии на своем пути. Слизевик ест. Понятно, что систематики были сбиты с толку.

Сейчас, когда я высматривала слизевика, его на колоде уже не было, да и, в общем-то, вялый клеточный сгусток детям, пожалуй, не так уж и интересен. Однако ученым слизевики продемонстрировали кое-что важное в развитии жизни. Многоядерность иллюстрировала, что может произойти, когда одноклеточные организмы начинают взаимодействовать. В опытах с лабиринтом слизевики представили доказательства весьма хорошей памяти. Как и у муравьев, она была связана с пахучими следами, которые они оставляли после себя, хотя различие заключалось в том, что слизевики вовсе не стремились попасть на свои прежние следы. Напротив, почуяв собственный запах, они выбирали другой путь и таким образом избегали уже объеденные участки. Тем не менее у ученых появилась путеводная нить. Подобная внешняя память, вероятно, была первым шагом к памяти внутренней.

Едва ли можно назвать эту память примитивной или скудной, ведь наши собственные внешние воспоминания являются краеугольными камнями культуры. Сама я недавно потерпела поражение в семейной игре в «Мемори», однако вполне свободно двигаюсь среди внешних воспоминаний вроде книг. Слизевики просто демонстрируют, что внешние воспоминания играли в жизни существенную роль, даже когда еще не имели письменной формы.

Кроме того, мне слизевик поведал не только о развитии памяти. Он подтвердил догадки и о растениях. Организмы без глаз, мозга и нервной системы тоже способны ориентироваться в окружающей среде и помнить.

Разыскивая банку со средством от муравьев, я немного задержалась за пределами дома. Как раз начала благоухать жимолость, и от пенного облака ее цветков густыми волнами плыл аромат. Скоро ночные мотыльки примутся порхать среди лепестков нектарных пещерок.

Этот запах был квинтэссенцией летней ночи и пробуждал полузабытые воспоминания об иных вечерах, когда я видела, как этот цветок карабкается по расщелинам. Не только для муравьев и слизевиков в запахах прячется память. Моя сестра до сих пор помнит тот миг, когда мама, склонясь к аромату, показала ей ночную фиалку: «Понюхай!» И лесная прогалина раскрылась тогда маленьким миром, который продолжает жить и спустя полвека.

Вообще-то удивительно, как бестелесные запахи могут вновь оживить что-то умершее и ушедшее. С помощью сладкого пирожного Марсель Пруст воскресил воспоминания целой жизни. И то, что при деменции обоняние слабеет, говорит о многом, ведь, хотя запахи мимолетны, как и нынешняя минута, они способны окружать мгновения и места, давным-давно нами покинутые. Миллионы лет они вели нас по жизни, потому-то мы, как и все позвоночные, обзавелись двумя ноздрями, чтобы чуять, откуда идут запахи. Это стало менее важно, когда мы начертили карты с названиями увиденного, – и тогда запахи отступили в безымянный теневой мир.

Но для слепой и глухой Хелен Келлер их мир всё еще оставался говорящим. Опираясь на эти невидимые следы, она могла описать ландшафт лугов, скотных дворов и сосновых рощ с такой уверенностью, будто видела их воочию. И людей, с которыми встречалась, она тоже узнавала по запаху – примерно так, как другие узнаю´т друзей по голосам. Она замечала, откуда они пришли – из сада или с кухни, а один особенно сильный запах исходил от обладателей большой витальности.

Столь же важным обоняние было для Каспара Хаузера, выросшего в тюремном застенке. Зажмурив глаза, он различал фруктовые деревья просто по легкому запаху листьев. Однако долго беспомощно терялся перед впечатлениями, с какими часто сталкиваются обычные люди.

Быть может, летучие молекулы запахов – одно из первозданных впечатлений жизни? Подобно феромонам животного мира, они непосредственно передают самую суть жизни, что имело решающее значение на протяжении миллионов лет. Именно благодаря запаху новорожденные находят материнское молоко, именно запах предостерегает от гнилой пищи. Уже на расстоянии запах может рассказать о других. Кто приближается: хищник, возможная добыча или вероятный партнер? Сотни тысяч органических молекул создают вокруг каждого существа уникальную «ауру».