Шесть граней жизни. Повесть о чутком доме и о природе, полной множества языков

Нерегулярное подчиняется иным законам, нежели регулярное, и ловить его нужно другими способами. Мак-Клинток делала это с такой тонкостью, что в итоге научилась отслеживать прыгающие гены, способные изменить наследственность. Однако интерес к ее открытию оказался столь же слабым, как некогда к таблицам Менделя. Ведь и на сей раз никто не поверил, что растения могут кое-что рассказать о нас самих. Лишь в 1970‑е годы другие ученые увидят в электронный микроскоп то, о чем Мак-Клинток заявила тридцатью годами ранее. Фрагменты хромосом могут перемещаться. Это объясняло многообразие форм во всех видах и в конце концов принесло ей Нобелевскую премию.

Между тем ее исследования успели внести вклад и в историю культуры. Кукуруза десять тысяч лет сопутствовала латиноамериканским индейцам, и временны́е маркировки, обозначенные исследовательницей в развитии хромосом кукурузы, совпадают со сменами индейских цивилизаций. Вот так клетки растения под микроскопом прояснили и извилистые пути наследственности, и культурную историю континента.

В общем и целом, пожалуй, вполне логично, что как раз растения дали объяснение наследственности, ведь она передается через древа родства. Вдобавок за всем этим стояло мировое древо, чьи корни объемлют всю Землю. Мировое древо есть в мифологии полинезийцев, сибирских якутов и оглала-сиу, как и в индийских Упанишадах. У вавилонян мировых древ было даже два: Древо истины и Древо жизни, что впоследствии переняли иудеи и христиане.

Согласно всем поверьям, в ветвях древа было заключено знание. Будда обрел просветление под индийским деревом Бодхи, а Зевс отвечал на вопросы жизни шелестом дубов греческой Додоны. Севернее послания дубов толковали ученые друиды, а викинги брутально беседовали со своими богами в жертвенных рощах.

Мировое древо подробно описано в древнескандинавской «Эдде», где его называют Иггдрасиль. У него три корня, погруженные каждый в свой источник. У первого источника сидели три норны, которые пряли, сучили или обрезали нити жизни. Они походили на богов творения, сохранения и разрушения из индийских Упанишад. Второй корень Иггдрасиля питался от источника Мимира, вода которого владела знанием обо всем, что было и что будет. Третий же корень был окружен холодным адом, где его непрестанно глодали дракон и змеи.

Трудно, конечно, представить себе мировое древо космических масштабов, тем паче что живешь в нем. Люди, жившие в средней части Иггдрасиля, то есть в Мидгарде, даже не понимали, что их дом в дереве. Их предки Аск и Эмбла (Ясень и Ольха), правда, были созданы из древесных стволов, а рунический алфавит, запечатлевавший события времени, вы́резали на коре. Но единственные, кто мог видеть Иггдрасиль сверху, были вóроны Одина Хýгин и Мýнин, то бишь Намерение и Память: они сидели наверху кроны. Своими ответвлениями и отростками древо вообще-то напоминало мозг со всеми его синапсами.

Утверждали, что Иггдрасиль – ясень, как и классическое дерево-хранитель, но до Линнея таксономия особой точностью не отличалась. Например, считали, что олени питаются хвоей; вот и один из моих коллег-писателей полагал, что на самом деле Иггдрасиль – тис. Мне же казалось, что он, скорее всего, береза, поскольку береза была первым деревом, появившимся на Севере после ледникового периода. Кое-что в описании Иггдрасиля представлялось мне знакомым. Связь меж кроной и корнями, например, поддерживала белка Рататоск, курьер меж небом и землей, в точности как белка на нашем дереве-хранителе. Подле древа якобы паслись олени, и, учитывая неустойчивые в прошлом названия видов, они вполне могли быть косулями, вроде тех, что заходили к нам на участок. У Иггдрасиля наверняка были и листья, ведь пчел якобы привлекала капающая медвяная роса, а ее производит тля, живущая на листьях. Поскольку же одно дает приют другому, на деревьях обитает всевозможная живность, от птиц на ветках до земляных шмелей, муравьев, лесных мышей и лисиц, живущих в мире корней.