Шесть рассказов

Вскоре Сасаки женился. Жена его красотой не отличалась, но зато была здорова, как все, кто вырос в деревне. После войны было трудно найти удобный номер, и Сасаки по совету брата временно снял комнату во втором этаже, над овощной лавкой на улице Сэндагате. Там-то он и встретил Мидзу, младшую сестру хозяйки, приехавшую к ней из деревни помогать по хозяйству. Их поженили чуть не насильно. Мидзу было двадцать шесть лет. Мужа она потеряла на войне, детей не имела. Это была полная женщина с широкими бедрами, от этого она казалась еще полнее, но это как раз Сасаки нравилось. Так в паспорте Сасаки впервые появилась запись: «жена — Мидзу». В деревне она преподавала кройку и шитье в школе, шить она умела хорошо, и Сасаки теперь стал носить всегда чистое, починенное белье и заштопанные носки. Когда он, смеясь, рассказывал о том, как раньше выкидывал в реку дырявые носки, Мидзу не на шутку огорчалась и укоризненно говорила:

— А все потому, что вы такой беспечный. Вот если бы были сейчас все эти носки, не пришлось бы терпеть такой недостаток в них, расточительный вы человек.

Хозяин овощной лавки, наверное, нажил немного денег — через год он купил близ станции Еёги участок земли и выстроил там двухэтажный дом. В старом доме остался жить только Сасаки с женой. На другой год после женитьбы на Мидзу у Сасаки родился сын. Этот год был первым урожайным годом после войны, и первенца поэтому назвали Минору ³⁵.

Однажды Сасаки отправился по делам в Фуна-баси. Доехав до Отономидзу, он ожидал на платформе электричку. Поезда долго не было. Сасаки рассеянно смотрел на глубокий ров под Священным мостом, ведущим в императорскую резиденцию. Вскоре около Сасаки остановилась женщина с рюкзаком на плечах. Опустив рюкзак на платформу, она облегченно вздохнула. Сасаки от нечего делать стал ее разглядывать. Где он видел это лицо? Женщина тоже часто посматривала на Сасаки.

Лицо у женщины было смуглое, все в морщинах, с маленьким носиком, под которым торчала большая родинка, похожая на бородавку. Волосы были сухие, с сильной проседью.

— Послушайте, ведь вы, кажется, та самая женщина, у которой жила Макиэ-сан?

— Боже, неужели это вы? А я все смотрю, и думаю, где я имела удовольствие видеть ваше лицо... Только никак не могла вспомнить.

Женщина учтиво поклонилась.

— Как поживает Макиэ-сан?

На Сасаки нахлынули воспоминания.

— До последнего времени мы жили в Хатиодзи. Теперь вот кое-как построили хибарку на прежнем месте, в Есихара, и живем там. Ведь вы знаете, девятого марта во время бомбежки вся южная часть города была в огне... Я там мужа потеряла, а Макиэ-сан тоже попала в этот пожар... И знаете, видно, оттого, что испугалась такого страшного огня, помешалась, и так до сих пор...

— Что? С ума сошла?!

— Да. Но теперь все же как-то немного получше стала. Если дальше так пойдет, мы надеемся, к концу года сможет уже начать работать. А одно время, поверите ли, я совсем уж не знала, что и делать с ней... Как увидит кого-нибудь со светлыми волосами, так и набрасывается. Да-да, поверите ли, такое было с ней, что и рассказывать не хочется... Я-то сразу убежала к знакомым в Мацудо, и там уже прослышала, что Макиэ не вернулась к своим в Ки-сарадзу. Тогда съездила я на пожарище в Есихара и разузнала, куда бежали женщины из «Эйро», когда спасались... Оказалось, у хозяйки «Эйро» сестра живет в Нэду, ее дом уцелел от пожара. Они к ней и уехали и сумасшедшую Маки с собой забрали. Поехала я туда. Хозяйка говорит — не поправится Маки. Ну а я ее взяла все-таки с собой в Мацудо. Только там мы недолго пожили, уж больно трудно было. Оттуда повезла ее к своему брату, в Хатиодзи, поила целебной травой, на богомолье водила по разным храмам, и вот, слава богу, стало ей немного получше...

— Какое несчастье...

— А вы, господин, были на фронте?

— Да, в ноябре сорок первого меня мобилизовали, а вернулся домой сразу после войны.

— Вот как, значит... Ну что ж, хорошо, что жи-вы-здоровы... А в Токио было еще хуже, чем на вой-

не... Говорят, если бы мы вовремя руки не подняли, к нам атомная бомба тоже бы пожаловала... В общем, знаете, когда видно, что проигрываешь драку, лучше уж быстрей сдаваться — меньше колотушек получишь...

Сасаки давно позабыл о Макиэ. Ушла из памяти и их последняя встреча, не мог он вспомнить и ее лица — больного, изможденного. Зато улыбающееся личико изящной Маки времен Хонмоку возникло перед ним сейчас так ясно, будто он видел ее вчера. Неужели она продолжала «работать» в Есихара до самого конца войны? Ему стало жаль ее.

— Сколько же лет сейчас Макиэ-сан?