Шесть рассказов

-— Самозабвенно отдаю себя на служение великой Японии! Пусть я погибну, и кости мои будут стерты в порошок ради отечества! Господа! В такую жару вы все пожаловали сюда, чтобы почтить своим вниманием самого недостойного, самого ничтожного жителя нашей улицы Тамидани Дайгоро. От всей души приношу вам свою благодарность и низко кланяюсь.

Он кончил и неуклюже поклонился. Из толпы вышел вперед толстый пьяный мужчина. Взгляд его скользнул по фасаду «Эйро» и остановился на окне, из которого выглядывал Сасаки. Сасаки почему-То испугался и спрятал голову под пропахшее потом одеяло. Макиэ продолжала спать, приоткрыв рот. Рукав ее ночного халата откинулся и обнажил плечо. В полутьме комнаты ее тело белело, как очищенный лук. Ему захотелось курить. Он потянул к себе ящичек с курительными принадлежностями, стоявший у изголовья. В нем было немного мелкого табака и новенькая дешевая трубка. Сасаки тщательно вытер мундштук трубки рукавом халата, набил ее табаком и закурил:

На улице все еще говорили. Кто-то громко повторял: «...в честь господина Тамидани Дайгоро... в честь господина Тамидани Дайгоро...» Затем раздались крики «банзай!»

— Вот надоели, даже поспать не дают...

Макиэ повернулась на другой бок, энергично почесывая плечо. От соседства Макиэ Сасаки не испытывал ни малейшего волнения. Лежит рядом кто-то, только и всего. Минуты проходили пустые, без чувства и мыслей, как во время вынужденного ожидания поезда...

Наконец Макиэ повернулась на живот и взяла из его рук трубку.

— Сегодня опять жарко.

— Г-м...

— Тыквы бы сладкой.

— Рановато еще...

— Разве? А который теперь час?..

Сасаки торопиться было некуда, но и задерживаться тут он не хотел.

— А помнишь, по утрам в Хонмоку было слышно, как копают ракушки?

— Хочу холодной лапши.

Теперь Макиэ, видно, уже не вспоминала о прошлом, все ей было безразлично. Выдыхая табачный дым, она равнодушно смотрела на Сасаки.

Под отсыревшим, плохо накрахмаленным пологом было невероятно душно.

— Если тут долго лежать, можно и здоровье потерять совсем... Скажи мне, Маки, почему ты не осталась у Макензи-сан?

— Почему? Э, теперь все равно... Интересно, где-нибудь высоко над землей сейчас прохладно? Вот, например, на самолете? Только-голова кружится, наверное...

Сасаки не знал, что ответить, — он тоже ни разу не летал на самолете, хотя привык думать о нем как о чем-то обыденном.

После этой встречи Сасаки раза три бывал у Макиэ в «Эйро», но вскоре она ему окончательно наскучила, и он прекратил свои посещения. За это время он не раз просился корреспондентом на фронт, но проходили недели и месяцы, и ему начинало казаться, что он уже не попадет на войну. Тысяча девятьсот сорок первый год Сасаки встретил по-прежнему в Токио, продолжая кочевать из одной гостиницы в другую, но незадолго до начала войны на Тихом океане он неожиданно получил красную повестку и был призван рядовым. Его отправили в Корею.

В Фусане шло формирование и обучение морских десантных частей. Десантные суда то и дело отплывали на юг. Каждый день проводились учения' по высадке десанта на берег, занятый противником. Сасаки опостылели эти занятия, которые готовили его только к смерти. Кто-то научил его, и он попытался симулировать болезнь. Правда, когда Сасаки попал на прием к военному врачу, его обуял такой страх, что он был уже сам не рад своей затее. Внезапно он побледнел, и его охватила настоящая дрожь. Молодой врач, поглядев на него, сказал своему коллеге что-то по-немецки, и Сасаки положили в госпиталь. Пока он там отлеживался, его часть отправили в Кантон. Сасаки выписали из госпиталя и зачислили в другую часть. Их отправили в Кэйдзе, затем перебросили в Мукден. Так они и ездили с места на место, а тем временем война на Тихом океане становилась все менее похожей на победоносную. Наконец в августе 1945 года Сасаки, находившийся в' то время на севере от Ботанко, услышал об окончании войны. В ту же ночь вместе с десятью другими солдатами он дезертировал, вскочил на поезд, идущий к югу, и так, пересаживаясь с одного поезд® на другой, за шесть суток добрался до Фусана. За-мешавшисо в толпу солдат, грузившихся на госпитальное судно, он очутился на палубе. Вскоре судно отчалило. Так он попал в Модзи. Когда он почувствовал под ногами землю Японии, ему показалось, что это счастливый сон...

Месяца два Сасаки пожил у брата в Офуна, а затем опять вернулся на работу в свою газету. Правда, первое время он находился как-бы в резерве — у него не было определенных обязанностей, но он был рад и этому. В том, что он вернулся живым, Сасаки не видел особого чуда, но по временам во сне он вновь и вновь переживал животный страх, испытанный им в момент дезертирства.