Шестнадцать способов защиты при осаде

Теперь, при должных раздумьях, понимаю, что есть одна вещь, о которой я забыл упомянуть. Итак, Огуз отравил шерденского погонщика рабов. Справедливо. Но был еще один тип из их числа, который решил, что я ему не нравлюсь. Не знаю почему; случается порой такое — кто-то испытывает к тебе неприязнь безо всякой на то причины. Тот шерден терпеть меня не мог, никогда не упускал возможности пнуть меня или опрокинуть ударом по голове. Воодушевленный примером Огуза, я решил проучить его, вот только убийцей я не был — мои таланты лежали в других плоскостях. Поэтому однажды ночью на привале я быстро нашел способ ослабить веревку на запястьях и лодыжках и, когда охранники уснули, прокрался туда, где лежал мой враг. Я заметил, что у него была маленькая фигурка дельфина из китового уса, ее он носил на шее на кожаном шнурке — морской талисман на счастье, безделица по сути. Аккуратно, медленно и легко я снял нож с его пояса, перерезал шнур, взял дельфина и вернул нож туда, откуда взял, — бритвенно-острый край в какой-то миг завис в одной восьмой дюйма от горла мучителя, и даже тогда мне в голову не пришло сделать что-нибудь, кроме как ограбить его. За такую хорошенькую вещицу, думал я, наверняка получится выручить деньги в будущем, и, раз я проучил врага и не замарал руки кровью — я вдвойне умен, я победил.

Некоторые уроки хорошо усваиваешь только на собственном горьком опыте. Например, не грабь людей, даже под покровом ночи, когда земля промокла насквозь, — после тебя останутся следы. Конечно, я их не увидел, ибо было темно. Но вот наступило утро, и все тут же стало ясно.

Охранник разбудил меня ударом в ключицу, а это одно из самых болезненных мест, куда можно кого-то ударить. Я думаю, он планировал убить меня, потому что притащил с собой старшего в иерархии засвидетельствовать, что я ограбил его, и им не потребовалось много времени, чтобы найти дельфина, спрятанного у меня между поясом и туникой.

— Можешь его в грязь втоптать, — сказал тот, второй.

— Это не он украл.

Оба погонщика оглянулись — и столкнулись нос к носу с Огузом.

— Я взял эту штуку, — сказал он. — Я ее украл, слышишь?

Невзлюбивший меня шерден зарычал на него — не неси, мол, чушь. Но старший ему сказал:

— Ну-ка повтори еще раз.

И Огуз повторил:

— Я украл. И спрятал у своего друга — чтобы все выглядело так, будто это он сделал, если вдруг нас станут обыскивать. Но я просчитался, совсем забыл про следы.

Старший погонщик долго смотрел на него, и я, кажется, понял, о чем тот думает. Я почти уверен, что он ему не поверил, но не было никакого способа доказать это так или иначе; кроме того, он наверняка решил, что, если у парня хватает смелости принять побои за своего приятеля, пусть так и будет. Поэтому он кивнул, затем размахнулся обутой в сапожище ногой и нанес Огузу сокрушительный удар по голове — сбоку, в район виска.

Я был уверен, что Огуз умер, — он рухнул наземь как подрубленный и неподвижно застыл, из уха его обильно потекла кровь.

— Вот как мы разбираемся с воришками, — бросил в мою сторону старший погонщик. — Так пусть это послужит тебе уроком. — Сказав это, он удалился. Тот, второй, рангом пониже, смерил меня долгим взглядом — и последовал за ним. Странно, но с тех пор он больше не цеплялся ко мне. Да и Огуз оклемался — с тех пор, правда, был туг на правое ухо. Пока мы были вместе — уж точно. Как оказалось, не поменялось ничего и сейчас.

Я ничего не ответил. Что тут скажешь.

— Кроме того, — продолжал он, — ты упускаешь из виду одну важную вещь. Город невозможно защитить, по крайней мере от армии такого размера, — просто не получится. Ты, будучи парнем умным, находчивым и изворотливым, заручившись поддержкой всех своих ребят, будешь сопротивляться до конца — я не сомневаюсь. Может быть, наведешь шороху еще на часть моей армии — со своими каменными шарами, требушетами и одному богу известно чем еще из того, что ты придумал, но о чем никому не рассказал. Но в долгосрочной перспективе это не будет иметь ни малейшего значения. Город падет. И все его жители уже, считай, мертвы.

Огуз умолк, и я посмотрел на него.

— Ну и что?

— Что… — Он посмотрел в ответ — будто бы зеркально возвращая ту же эмоцию, что я вкладывал в свой взгляд. — Будь у тебя хоть малейший шанс победить меня — я бы даже не возражал. Сражайся, испытай удачу. Но шансов нет. Твои синие приятели мертвы. И тут ничего уже не попишешь.

— Но?..

Огуз мягко усмехнулся:

— Но. Поскольку ты мой лучший друг и я никогда не причиню тебе вреда — я позволю тебе спасти… ну, скажем, дюжину твоих друзей. Нико Бауцес, префект Фаустин, Артавасдус, Гейзерик…

— Гензерик.

— Да, конечно, Гензерик. Твой верный телохранитель Лисимах, Айхма, само собой, — дочка твоего старого приятеля. И Элия, девушка-плотница. Ты ей нравишься, кстати.

Это еще к чему?

— Чушь собачья, Огуз.