Читаем Шестоднев полностью

Шестоднев

Обложкою «Шестоднева» охватываются стихи, которые родились в очень разное время. Его старожилам более тридцати лет. Как здорово отличался тогда мир от нынешнего. Как, впрочем и «я» записывающего. (Уверен, что настоящие стихи мы не «сочиняем» – они приходят. И позволяют себя сфотографировать. Или не позволяют.) А новоселам «Шестоднева» не больше года.Он выстроен симметрично. Шесть полностью завершенных циклов по девять стихотворений в каждом. Цифры 9 и 6 есть близнецы-перевертыши. Согласно Русской Северной Традиции (смотрите работы Логинова и Виольевой) шесть – это число текста вообще, а девять есть число мудрецов, поэтов и богословов. Я предпочитаю называть это последнее числом бога Бармы – покровителя всех поэтов.Один из моих читателей сравнил – шутки ради, конечно же – «Шестоднев» с произведением Данте. «Божественная Комедия» великого флорентийца включает, как известно, 3 части по 33 песни в каждой. Об этом Данте специально замечает в последней песне «Чистилища»: «счет положен изначала». Мое произведение несопоставимо не только по грандиозности (это очевидно), но также и потому, что я никакого счета не полагал а просто: шло время, и стихотворения постепенно сами собой выстраивались в устойчивые когорты. Когда шесть раз практически без какого-либо моего вмешательства сложилось по девять, я понял, что это знак и передо мною – книга. (Циклы с другим числом стихотворений в нее не вошли.)Откуда пришло название? Однажды я раскрыл книгу святителя Василия Великого «Беседы на Шестоднев» и увидел, что она содержит этих бесед ровно девять. И я воспринял это тоже как знак. Я верю в судьбу, и в знаки, и вообще во всяческое такое. Но остается вопрос: не многое ли берет на себя поэт, который называет книгу стихов таким образом, что чувствуется намек на текст, глаголающий о сотворении мира?Уверен: каждый, у кого живая душа, знает – хотя бы кое-что, приблизительно – о сотворении мира. По крайней мере – мира своего внутреннего. Пишущим же стихи такое должно быть вдвойне понятно. В никео-цареградском символе веры (V в.) Бог именован Поэтом (ποιητ) земли и неба. «Дни» моего Шестоднева представляют собой, таким образом, некоторые этапы, стадии сотворения мира внутреннего. Надеюсь, что сотворение это происходило больше по воле Бога, нежели по личному произволу. По крайней мере, я рад, что существуют стихотворения, представляющие собою хронику этого таинственного процесса.Бог отдыхал в седьмой день, как это говорит Библия. Предание же повествует о том, что завершением Творения сделается восьмой. И общее число дней тогда станет равным числу креста животворящего православного. Поэтому и книга «Шестоднев» имеет раздел «Начало восьмого дня». Она содержит поэму «Главы из Иоанна», которую одобрил настоятель московского Спасо-Преображенского храма, что в Кадышах. Надеюсь, что и другие стихотворения книги представляют собой скорее разговор души с Богом, нежели ее реакцию на мир сей.

Ярослав Астахов

Поэзия / Стихи и поэзия18+

Дмитрий Астахов
ШЕСТОДНЕВ

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
СТРАЖА СЛАБОГО СВЕТА

«Светла галактика листа…»

Полуночное купание

Святая зима

Лжец

«Поклон тебе, эгейское молчанье…»

«Воскреснуть…»

«Берег безбрежен – как берега горе…»

Полнолуние

Стража слабого света

* * *

Светла галактика листа.Лик лампы над столом витает.И отступает суета.И робко тайна проступает…И замираю, тих и чист.Не ворожу, не измышляю.И лишь гляжу в глубокий лист,Миры и знаки замечая.

5.8.86.

Полуночное купание

Тени отступят прочь.Станет вином яд.Волгою дышит Ночь.Пей же ее взгляд!Маску одежд – брось.Капельки рос – лед.К берегу, на авось —Нам ли искать брод?Теплой волны вздох.Миг и опор – нет.…Не доплыви доберега —Там рассвет.

22.2.87.

Святая зима

Я бежал вереницею светлых залИ смеялся, не слыша «стой!»Среди зимних садов и тепла не знал,Что бываетзимасвятой.Но таёжным рассветом прожгло стеклоИ метель увела, бела…И впервые дрожало в руке стило,И я сам не хотел тепла.…И теперь благодарен за каждый час,Отогревшийся у стрехи.И прощаю другому, хоть он сейчасПосмотрел сквозь мои стихи.Он готов улыбнуться, хоть и не зол —Что ж, он просто не знает зим…А я сам заштопаю свой камзол,Вспоминая огонь, не дым.

14.10.86.

Лжец

Четыре выстрела в упор —Четыре слова лжи.Мир легковерен… и с тех порЛишь для себя я жив.Лишь для себя… Но для него —Недвижно замер дым,И он – для каждого живой —Остановился с ним.

25.1.87.

* * *

Поклон тебе, эгейское молчанье…Не замутится стоном чистотаРазвалин,непреложных, как сияньеНад головою мёртвого Христа.Смотри, любитель острых ощущений —Как праздничны горящие мосты!Измена есть надежда отпущенья,Предательство– не стоит суеты.Не стоитни прощенья, ни закланья,Ни сна, ни стона стиснутых зубов.Молчаньеотвечает на молчанье,Как отвечала песня на любовь.

22.3.87.

* * *

Воскреснуть, то есть вспыхнуть вновьВ ударе кремня о кресало.Когда бы так и эта кровьВ ударе сердца воскресала —Тогда б и вечность не смоглаВнушить душе закон прощанья.И жизнь не помнила бы зла.И смерть узнала бы изгнанье.

9.12.92.

* * *

Берег безбрежен – как берега горе.Раковин холод сожму у виска я,Слушая море…Слушая море…Это – лишь кровь? Но она – морская.Порванный парус срастется невскоре.Шелесту волн отступающих внемля,Слушаю море…Слушаю море…Чтоб избежать возвращенья на землю.Море – земля? Но сомкнулась не споряС небом такая земля-не-для-хлеба.Слушаю море…Слушаю море…Слушая, слышуне море —Небо.

11.4.88.