Шестой Океан

— Наша единственная цель — это защитить вас, — говорил один из пришельцев, оставшихся с нами. Он был немного более массивным и широким чем тот, который первым вошёл на борт «джета». Самец? Есть ли у них половой диморфизм? Да кто ж их разберёт.

— Кто вы такие? — я, наверно, в десятый раз задал один и тот же вопрос, который последовательно оставался без ответа.

Пришелец довольно натурально изобразил вздох.

— Мы теряем драгоценное время, — сказал он, — скажите, вы помните, как звали вашу мать?

И так по кругу, уже больше часа, насколько я мог судить. Вопросы чередовались: некоторые казались логичными, другие — совершенно абсурдными и не имеющими никакого отношения к сложившейся ситуации. «Ваше воинское звание?» (перебьёшься) «Приходилось ли вам убивать?» (ага, так я и ответил, особенно при сыне) и даже «В чаще джунглей жил бы цитрус?»

На последний вопрос я, кстати, чуть не ответил автоматически продолжением панграммы. Но вовремя удержался. Я принял решение игнорировать все вопросы, даже самые элементарные.

Лена сначала цепенела от страха при каждом звуке голоса пришельца. Но потом начала оттаивать. Я даже пару раз замечал, что она была готова ответить на очередной вопрос вместо меня, но каждый раз поглядев мне в глаза отказывалась от своего намерения. К счастью. Я не знал почему, но мне это казалось важным.

Пашка тоже молчал. Он с тревогой следил за матерью. Мы как-то встретились взглядом, и я отчётливо услышал его молчаливый крик: «Пап, сделай же что-нибудь, наконец!»

Но я продолжал тянуть время. Оно мне было очень нужно, чтобы хоть как-то разобраться в ситуации.

На втором часу допроса я понял, что это мероприятие — просто ширма. Нас намеренно вводят стрессом и абсурдом в состояние пониженной критичности восприятия реальности. Если это так — значит, по каким-то причинам это единственная возможность до нас добраться.

Связано ли это с пластиной, которую я продолжал удерживать в руке? Скорее всего. Похоже на то, что артефакт каким-то образом нас защищает. И, возможно, способ захвата как раз был рассчитан на то, чтобы почти наверняка я не успел взять её в руки. Отсюда и невесомость, и темнота…

Информации катастрофически не хватало. Но хорошо хоть разговор с Васькой немного прояснил ситуацию.

Скорее всего, мы имеем дело с разными союзами и цивилизациями, которые схватились за контроль над Сетью. А возможность этого контроля они осознали из-за слабости последнего Хранителя… эх, что же такого натворил этот несчастный? Где крупно просчитался? Действительно ли это был Ц’Тал? Совсем не обязательно, кстати. Да, Васька сказал, что если кто-то несовместимый коснётся пластины, то погибнет. Но он не уточнил, насколько быстро.

Впрочем, неважно.

Куда важнее то, что Васька сказать не успел. Для чего же именно Хранитель должен постоянно находиться в движении? Я нутром чуял, что ответ на этот вопрос неразрывно связан с поведением наших похитителей, с их попытками во что бы то ни стало заставить меня расстаться с пластиной, хотя бы на секунду.

Интересно, что было бы, если бы я захватил обе пластины? Они бы так же вырубились, как Васька?

Вряд ли. Но последствия могли бы быть самыми непредсказуемыми. Поэтому хорошо, что они видят только один артефакт. И даже не пытаются обыскать наши вещи, которые притащили сюда же, в эту допросную. Вместе с запасом провианта, позаимствованного с камбуза «джета». Намекают, что мы тут надолго? Неужели не понимают, как это диссонирует с их попытками изобразить срочность?

Впрочем, скорее всего, это намеренный диссонанс. Накаляют градус абсурда. Выводят из себя. И, диарея их посети, они к этому близки!

После очередного вопроса в помещении выключился свет. Несколько минут мы сидели в тишине, потом Лена заговорила первой:

— Дим, ты здесь? — спросила она. Я произнёс в ответ «Здесь!», но не услышал собственного голоса. И это меня напугало куда сильнее, чем всё произошедшее ранее.

— Нас разделили? — спросила Лена, — тут есть кто-нибудь? Что случилось?

По голосу было слышно, каких усилий ей стоит совладать с паникой.

Я попытался встать. Неудачно. На колени словно навалился невидимый груз. Должно быть, использовали какое-то поле. Я чуть напряг пальцы, чтобы убедиться: пластина по-прежнему у меня в руке. «Эй! — попытался крикнуть я, — вернитесь! Давайте поговорим!» Но странным образом я даже вибрацию собственных голосовых связок не чувствовал.

— Мам?.. Пап?.. Вы тут?.. — заговорил Пашка.

Сын держался хорошо. В голосе только напряжение, но ни намёка на панику.

Но у меня в тот момент чуть крышу не сорвало. Я начал биться на своей сидушке, отчаянно пытаясь вырваться. И на мгновение выпустил пластину из рук. Она просто выскользнула из потной ладони.

В ту же секунду вспыхнул свет. В помещении всё было как прежде: «ящерица» сидела на насесте напротив нас. Она раскрыла рот, словно насмехаясь надо мной.

Время для меня будто застыло. Я видел, как пластина плывёт в воздухе, плавно опускаясь на пол, и успел схватить её кончиками пальцев в самый последний момент, до того, как она оказалась вне зоны досягаемости.

«Ящер» захлопнул рот.