Шестой Океан

Время вернулось к своему нормальному ходу.

— Паш, ты как? — спросил я, просто чтобы проверить, вернулся ли голос.

— Нормально, пап, — ответил сын, — что это было?

— Нас чуть не обыграли, — ответил я.

Лена повернулась ко мне. Я ободряюще улыбнулся. И в это момент металлическая стена за спиной «ящера» вдруг стала наливаться жаром: сначала покраснела, потом побелела. Я вжался в сиденье в ожидании взрыва, успев крикнуть: «Пригнитесь!»

Но взрыва не последовало.

Часть металла стены просто проплавилась насквозь, стекая вниз быстро застывающими металлическими ручейками. В образовавшемся проёме стоял Васька.

Выглядел андроид не очень: через правую скулу шла рваная рана, обнажившая месиво из плоти и металла. От костюма мало что осталось: сквозь дымящиеся прорехи было видно могучий торс, кое-где покрытый волдырями и мелкими ссадинами. Но глаза машины смотрели ясно и дружелюбно. Кажется, Васька даже попытался нам ободряюще улыбнуться.

«Ящер» вскочил со своего насеста и попытался рвануть в противоположную от пробоины сторону. Но Васька его задержал, схватив двумя руками за грудную клетку. Пришелец бился как рыба на кукане. Но его мучения длились не долго: Васька просто смял его двумя руками как бумажную игрушку-оригами от отбросил в сторону.

Я обнаружил, что неведомая тяжесть перестала давить на ноги. Тут же поднялся и бросился к сыну, хватая его свободной рукой. Потом кинулся к остывающему проёму, крича Лене: «За мной, живо!»

— Куда, Дима? — спокойно спросил Васька, стоя посреди помещения.

Я запнулся и чуть не упал от неожиданности.

— Тебе виднее, — ответил я, — ты ведь нас спасаешь.

— Чтобы спастись, вам не нужно никуда бегать, — таким же мягким голосом ответил андроид, — ты молодец, что не выпустил пластину из рук. Я этого больше всего опасался.

Васька подошёл к нашим вещам и принялся их методично взваливать себе на спину.

— Почему? — спросил я.

— Пластину у Хранителя нельзя забрать силой или шантажом, — ответил андроид, — любой кто попытается это сделать — мгновенно исчезнет.

Я посмотрел на свою руку, сжимающую черный объект, покрытый замысловатыми узорами.

— Единственный шанс быстро забрать её — это заставить Хранителя потерять контроль над собой. Что они и пытались сделать.

— И они продолжат этим заниматься, если мы не уберёмся отсюда! — сказала Лена, — так ведь?

— Не совсем, — Васька улыбнулся, — мой план был в том, чтобы добраться до вас. Теперь, чтобы выбраться, Хранитель должен сделать то, что он обычно делает в мирах, которые посещает во время своего бесконечного путешествия.

— И что же это? — нахмурился я.

— Никто по-настоящему этого не знает, — андроид снова улыбнулся своей гротескной кровавой улыбкой и пожал плечами, — но это работает.

Про лишнюю деталь

В детстве я был уверен, что особенный. Что у меня обязательно есть или появятся супер-способности, которые помогут изменить к лучшему весь мир. Эта моя уверенность злила многих, но я ещё до школы начал заниматься тайцзи (спасибо маме!) и физически никто ничего со мной сделать не мог. Даже толпой. Наоборот, мои фантазии частично воплощались в жизнь во время дворовых игр: я часто бывал предводителем и заводилой.

Когда я немного подрос, детские, самые яркие мечты чуть потускнели, но не исчезли совсем. Я понял, что супер-способности в реальной жизни не приходят сами по себе; для их появления надо трудиться, «прокачивать» себя всеми возможными способами.

А ещё мне хотелось приключений. Так что не удивительно, что я поступил туда, куда поступил. Вопреки строжайшему запрету отца. Мы не разговаривали потом несколько лет. Но ничего, со временем как-то помирились и поддерживали тёплые отношения до самого его ухода.

Поначалу мне нравилась служба. Упоительное ощущение собственных сил и возможностей, помноженное на чувство вседозволенности. К тому же, по меркам силовиков, я был по-настоящему хорошим парнем. Правильным. Таких мало и на таких держатся государственные службы. Потому что без нас любая силовая структура с лёгкостью превращается в эффективную банду головорезов.

Но всё это я понял уже потом. После крови, ран и невосполнимых потерь… тот пацан, который мечтал об особенной яркой жизни, ещё долго жил во мне, глядя на реалии мира широко распахнутыми удивлёнными глазами, в которых отражалась одна только мысль: «Неужели это именно то, о чём я мечтал?»

И лишь значительно позже я понял, что пока бегаю за дымными призраками детских мечтаний, настоящая жизнь проходит мимо. Люди вокруг что-то создавали, реализовывали себя… а я был вплотную к тому, чтобы оказаться на обочине жизни в отставке, бесконечным кладезем баек для бара, половина из которых была бы дичайшим вымыслом, но через какое-то время я и сам бы перестал различать, где ложь, а где правда…

И вот теперь, при совершенно диких обстоятельствах, вдруг выясняется, что весь этот сыр-бор галактического масштаба действительно связан со мной лично.

Наверно, это правда, что даже самые дикие наши желания рано или поздно сбываются. Правда, не всегда вовремя. И не всегда так, как нам это представлялось.