Шестой остров

порта — мне, дескать, приказано отвезти послание в Гаагу, что при попутном ветре на этом, самом быстроходном в нашем флоте, судне можно было выполнить за трое суток. Когда мы удалились уже мили на две, так и не услышав пушечного сигнала тревоги, который должны были дать на нашей урке, обнаружив двух убитых и совершенное мною похищение, я, убедись, что уже никто выстрела тревоги не сможет услышать и не догадается о моих планах, отозвал в сторону лейтенанта и приказал ему направляться в Дувр, куда мы могли приплыть за полтора суток. Я сказал ему, что там сойду на берег, дабы передать секретнейшее послание в Лондон, а он должен остаться командовать этим судном до самой Гааги и там доложить чиновникам компании, что, мол, в Гавре некие французские купцы предложили превосходную цену за весь груз кофе, которым были забиты четыре урки, и потому адмирал решил не выводить флот из этого порта, пока сторожевое судно не вернется с известиями из Голландии; проходя же через пролив, он, мол, должен вторично зайти в Дувр, где я буду его ждать, дабы возвратиться в Гавр.

Я лгал так складно и убедительно, что альфересу и в голову не пришло заподозрить дурное.

А в мыслях у меня было ехать в Париж и там уж осмотреться, что делать дальше, однако на сей раз звезды мне подгадали: в тот же день, когда я прибыл в Дувр, там готовилась сняться с якоря генуэзская шхуна, направлявшаяся в Испанию. Когда капитан сообщил мне, что зайдет в Портсмут и Брест, не останавливаясь в Гавре, я предложил ему кошель с пятьюстами флоринов, чтобы он довез меня до Бильбао, на что он охотно согласился, заявив, что всегда готов мне служить.

Итак, в двенадцатый день января месяца тысяча шестьсот шестнадцатого года я снова ступил на испанскую землю. Теперь для меня это уже не важно и для исповеди важности не имеет, а потому не стану утруждать вашу милость рассказом о моих похождениях в первые два месяца жизни в Испании. Должен лишь прибавить, что весною того же года, употребив на это шесть из девяти тысяч дукатов, оставшихся в моих кошелях, я сумел подкупить некоего кабальеро, приближенного герцога Лермы, и тот раздобыл мне бумаги на имя дона Луиса де Арболеда, где значилось, что я служил королю на Филиппинах и прибыл оттуда; так изменчивая

I I

I ( моя фортуна или же козни дьявола, который всюду суется, привели меня в испанскую роту в Неаполе, и я из голландского капитана превратился в альфереса аркебузников на службе у Его Величества дона Филиппа III.

В дальнейшем ваша милость узнает из этой исповеди, что за те два убийства и кражу, о коих рассказано в этой хорнаде, я ныне каюсь как помнящий заповеди христианин, но, чтобы быть до конца честным, дол- > жен признаться также в самом тяжком грехе, а именно в том, что до сей поры душа моя о них нисколько не тревожилась. Да смилуется Господь в бесконечном своем милосердии над моим жестоковыйным упорством! !

КАК ГОТОВИТСЯ СОУС в.

Да, от этого безумного итальянца надо отделаться. ИТТ не должна держать в своем staff ⁸² такого Лу Капоте, которого в любой момент могут впутать в скандальное дело, или же, став жертвой очередного шантажа, он выдаст важнейшие секреты.

Надо его изъять. И сделать это так, чтобы никто ничего не заподозрил, особенно его друг Финн. Все должно выглядеть как вполне правдоподобный несчастный случай. Еще есть время об этом подумать.

Когда Лу закончил свою исповедь, Генсборо предложил ему встретиться завтра и обсудить дело. Но потом передумал. Он позвонил Лу по телефону и сказал, что в этот день они не встретятся. Пусть Лу продолжает отдыхать. Он, Генсборо, позвонит через два дня. Произошло нечто непредвиденное, нечто весьма благоприятное для Лу и для компании. Пусть’ Лу Капоте ждет его звонка девятнадцатого числа в 8 вечера. И еще: он советует Лу пока на Парк-авеню не являться. Мистер Хенин шлет ему привет.

Среди высших кадров ИТТ было только два человека, с которыми можно было посоветоваться относительно проекта Финна. Они одни совмещали в себе все необходимые качества: пользовались абсолютным доверием и обладали достаточным научным уровнем,

чтобы дать общую и быструю оценку осуществимости проекта. Это были Дэвид Тейлор и Фрэнк Томас, два весьма опытных физика. И они попросили два дня сроку, чтобы изучить материалы и определить их ценность.

В 8 вечера девятнадцатого числа Генсборо позвонил Лу Капоте и предложил где-нибудь поужинать. Он сказал, что хотел бы поесть по-итальянски и выпить хорошего вина. Не знает ли Лу приличной траттории? О да, конечно, Лу знал тихое заведеньице, где он часто бывает. _

Генсборо было заранее известно, куда его позовет Лу Капоте. Позовет в «Стромболи».

Так и случилось.