Шествие динозавров

Разбойники сгрудились возле сырой каменной стены подземелья, куда их согнали палачи. Молча стояли плечом к плечу, не отойдя ещё от предсмертного ужаса. Я ткнул факелом в бородатую рожу ближнего. Тот встрепенулся, часто заморгал. Потом вдруг растопырил клешнястые пятерни и, словно во сне, пошёл на нас. Император попятился. Стиснув зубы, я свалил злодея себе под ноги коротким ударом под дых. Пнул по разрисованным рёбрам. Перешагнул через него и не разворачиваясь вмазал другому, третьему… (Видели бы меня коллеги по институтской кафедре! Видела бы меня Маришка! Видела бы меня моя первая любовь из восьмого «а», для которой я как был, так, наверное, и остался сентиментальным нюней-размазнёй!..)

— Хорошо, — сказал Луолруйгюнр. — Мне нравится. А теперь то же самое, но гузуагом…

Злодеи очнулись. Медленно поднимались, хлюпая разбитыми носами. Готовы были воспринимать обращённую к ним речь.

— Вы, шакальи ублюдки, паучья кровь, — сказал я противным голосом. — Ещё немного, и каждый из вас обратился бы в размазню из говна и крови.

— Это так, — пробухтел первый, выжидательно сверля меня серыми глазками-огоньками.

— Но вы живы. И проживёте ровно столько, сколько достанет милости к вам у Солнцеликого.

— Разве у Солнцеликого ещё есть милость к таким, как мы?

— Да, есть, — подтвердил я, покосившись на Луолруйгюнра. Тот вскинул острый подбородок, однако смолчал. — Но вы должны заплатить за неё.

— Какую цену? У нас ничего не осталось. Если только жизнь… но кто нам вернёт эту безделицу? Мы — почти что мертвецы.

— Верно. Вы и останетесь мертвецами. Потому что души ваши отныне принадлежат юйрзеогру. И любой из вас должен не задумываясь подставить своё тело под меч или стрелу, что нацелены в Солнцеликого.

Примитивная психология. Зигганы придумали шёлк, добывали злато-серебро, ковали булатное оружие, но не доросли ещё до измены и клятвопреступничества на бытовом уровне. Хотя в высших сферах, по слухам, уже были предприняты действенные попытки интриганства, даже юруйаги предпочитали устраивать свои мятежи прямо и открыто — хранили верность императору, хранили, а потом вдруг раз — и перестали… а уж в низах слово с делом и вовсе не расходилось.

— Пусть будет так, — захрипели они. — Чего уж… лучше смерть от гузуага, чем под давилкой…

— Вы будете хранить юйрзеогра днём и ночью, — продолжал я. — И загрызёте всякого, кто приблизится к нему без моего ведома.

Головорезы размякли. Повалились наземь. Обливаясь горючими слезами, поклялись лапами Мбиргга, что клыками и когтями оборонят Солнцеликого, положат за него свою жизнь, ибо насрать им на эту жизнь, всё едино она досталась им по случаю, истрачена попусту и ни хрена не стоит, но терять эту дрянь всё ж таки жаль, и лучше с ней, чем без неё…

— Вы поклянётесь своей кровью, — добавил я, и пожалел о своих словах.

Тот, что лежал ближе всех ко мне, с хрустом вгрызся в собственное запястье.

Я немедленно блеванул.

Луолруйгюнр взирал на пресмыкающихся у его ног архаровцев с подобающей гадливостью. Да и моя нутряная слабость оптимизма в нём тоже не будила. И он не видел в моём поступке ни малейшего резона.

И напрасно.

У него появилась альтернативная охрана — эмбонглы, «живые мертвецы». Эти негодяи, воспылавшие воистину животной преданностью к императору, стерегли его как зеницу ока. Истории были… ещё будут известны такие случаи. Но прецедент, кажется, создал именно я… Не прошло и трёх дней, как на глазах оцепеневшей челяди они буквально растоптали наёмного убийцу, пусть неумелого, но всё же сумевшего обвести вокруг пальца юруйагов. Если только те сами не подослали его, чтобы испытать новый защитный контур на прочность… Я даже не успел вынуть меч из-за пояса. Я и не торопился. Честно говоря, всё это время я стоял и блевал. Луолруйгюнр не произнёс ни слова. Но я понял, что теперь-то он оценил мою дальновидность.

Я обрёл наконец возможность отлучаться из дворца. Мне дозарезу нужно было в город. Хотя бы потому, что я до сей поры не удосужился воочию поглядеть на него — подлинный, живой город двадцать пятого века до нашей эры.

А ещё меня занимал вургр.

Глава четырнадцатая

… семинар шестой. Языки, наречия и диалекты империи Опайлзигг. Мы вдвоём с мастером Сергеем Сергеевичем Погорельцевым, доктором лингвистики, разгуливаем по пустынному, как водится, парку «Саратова-12». Между ровных, ухоженных, подстриженных по канадку клёнов, что отчаянно тянутся к бетонному самосветящемуся небу.