Шиноби Мрачного Рассвета

Той немало досталось. Порезы, ушибы, ожоги, не столько от огня, сколько от хлещущей из тела мага кислоты Крови Дрига. Нога торчит под странным углом, сломанная не то нашедшей путь техникой, не то рывками Цепей.

Маг удовлетворенно кивнул. Основной цели сражения он добился. Все эти травмы хоть и неприятны, но не фатальны. Юи будет жить.

- Остановка сердца!

Пока один из ирьенинов отвлекся на Юи, другой коснулся Шоссеном некроманта.

Состояние Варкастера оставляло желать лучшего. Он не успевал закрываться Щитами от всех атак без исключений, а понятие «допустимые повреждения» всегда трактовалось им весьма широко. Ободранный до костей бок, раздробленное колено, рваные и резаные раны, ожоги. И, конечно, дыра в сердце. Призрачные узы сдерживали боль и позволяли искалеченному телу двигаться. Кровь Дрига, пожирая четверть доступной силы, пока что нивелировала кровотечения, поддерживая в артериях достаточное давление и насыщение кислородом, не позволяя мозгу отключиться. Но говорить о регенерации столь обширных повреждений не приходилось. Здесь требовалось Поглощение жизни.

Провозвестник смерти был бы как нельзя кстати.

Некромант оценил взглядом суетящихся вокруг ирьенинов, пытающихся совместить стоящего на ногах почти покойника со своей картиной реальности. На сердце тех хватит, но что дальше? Отдаться в руки их коллег? Какова вероятность, что его станут лечить, а не попытаются добить? Уйти из госпиталя, пройтись по домам горожан? Хватит ли времени? Возможности Крови Дрига не бесконечны. Да и что потом? Изгнание?

Увы, даже лучшие из людей ошибаются. Отец поставил его перед сложным выбором, перенеся сюда.

Он так и не успел принять решение, когда раздался хлопок, и рядом вновь оказался хокаге. На слова тот не разменивался - Хирайшин позволил точке стать магом уже где-то в окружении теряющихся в вышине деревьев, сквозь кроны которых едва можно было различить звездное небо.

- Это Лес смерти. Лечись, - одно долгое мгновение Минато глядел в глаза некроманту, а потом исчез.

Маг удовлетворенно прикрыл глаза, спуская с цепи Поглощение жизни. Лучшие из людей отличаются тем, что умеют исправлять свои ошибки.

***

Молчание бывает разным. Неловким, когда никто из собеседников не решается нарушить тишину. Подавленным, когда у человека не находится слов, чтобы выразить всю степень своего отчаяния. Испуганным, когда разум застывает крохотным зверьком, в страхе привлечь внимание опасного хищника. Бывает молчание и дружеское, когда людям уже не нужны слова. Этим вечером в Конохе молчали многие. Молчали по-разному.

Молчала опутанная бинтами Юи, задавая себе странные вопросы, находя на них пугающие ответы. Молчала Кушина, сидящая рядом с кроватью дочери. Так молчит вулкан, уже пробудившийся, но еще копящий ярость, что вырвется в небо фонтанами лавы и пепла.

Молчал Какаши, в тишине пустой квартиры опрокидывая в себя саке, чашку за чашкой. Не зная сам -  поминает ли он погибших товарищей, проклинает ли их, не справившихся со своим долгом. Или, быть может, себя, не оказавшегося на дежурстве именно тогда, когда сильнее всего был нужен и своему ученику, и своему учителю?

Молчал и Зетсу, пробирающийся на юг в жаркой и тяжелой тишине глубин. Он сумел уйти, удрать от гнева хокаге и джинчурики, на какой-то шаг опередив испаряющие камень техники. Но план не удался, а его способности теперь известны. И тело, воплощение божественной воли, святыня, бережно пронесенная им через столетия... Сколько черной плоти исчезло под техникой младшего Намикадзе, занявшего место сестры? Шестая часть? Пятая? Кажется, или он уже стал медленнее думать, настолько уменьшившись? Его молчание было молчанием тяжелой, подсердечной ненависти. Но где-то в этом молчании прятался страх. Интуитивный, бессознательный страх человека, ощутившего угрозу делу всей его жизни. Так капитан шестым чувством ощущает рифы, тянущиеся к корпусу корабля, пусть те пока и остаются невидимы под толщей воды.

Юна тоже молчала, лежа на кровати, невидяще глядя в потолок своей комнаты. Ее радости не было предела, когда днем она любовалась на руины особняка Намикадзе. Пусть внутрь никого не пускало оцепление, увиденного издалека хватило, чтобы в нетерпении ожидать - по кому же объявят траур? Но слухи разносились в Конохе мгновенно, и вскоре все уже знали, что ни хокаге, ни его супруга не пострадали. А вечером ей повстречался и Наруто. Намикадзе, целый и невредимый, остановился на постой у Саске до тех пор, пока что-то не решится с разрушенным домом. Раненная Юи, вот и все, чего добились неведомые ей хозяева Куницы. Не ошиблась ли она, сделав на них ставку?