Шипы

— Любила, да. То есть, разве бывает иначе? Правда, когда родилась сестра, мне всё время казалось, что… что я больше не нужен. То есть, я знал, что маленькой внимание нужнее, что родители и без того разрываются на части. Я спрашивал у мамы, не жалеет ли она, что я родился. Не жалеет ли она, что завела семью. Она отвечала, что всё в порядке, что всё так, как она хотела, но… Я не знаю. Разве могла она ответить что-то другое?

— Вам кажется, что вас недостаточно любят таким, какой вы есть?

— Да, наверное.

— У вас есть проблемы с женщинами? Ну, с противоположным полом?

— Да какие женщины… Нет женщин — нет проблем, — Михаил нервно усмехнулся и потупил взор. — Сейчас очень страшно заводить отношения. Куда ни посмотришь, всюду обмамы… обманывают, разводят.

— Вам страшно сейчас или вообще?

— Вообще.

— Вы нас боитесь? — Анжела улыбнулась.

— Немного.

— Разве мы кусаемся?

— Вы… Я не могу дать то, чего вам хочется, — и шепотом добавил: — Даже того, что вы заслуживаете.

— Та-а-ак!..

— Я не соответствую ожиданиям, понимаете? Что тогда, что сейчас. Все ждут от меня… чего-то! Хотят, чтобы я был мужиком! Чтобы я жил для Кого-то, горбатился ради Кого-то и сдох ради Чего-то. Но я не хочу вот так. Я… я не знаю, чего я хочу. Сейчас я чувствую себя пустой оболочкой. Словно меня, считай, и нет уже. Стреляная гильза.

— Хорошее сравнение, — ухмыльнулась Анжела, косясь на часы.

— Да уж…

— Сегодня вы совершили прорыв, — Анжела захлопнула тетрадь и встала, — но, боюсь, ваше время подошло к концу, — и отключила систему жизнеобеспечения.

Пока не подул ветер

— Сэр Гарольд, вы умелый танцор!

Положа руку на сердце, Гарольд никогда не танцевал кадриль. Но, как выяснилось, был в сём искусстве весьма одарён: пунцовые щёки мисс Марджери, лёгкой и воздушной, точно ангел, не дадут соврать. Светлоликая дева порывалась вновь приблизиться к кавалеру, и ангелу-хранителю пришлось призвать на помощь всё воинство Рая, чтобы увести подопечную от греха подальше.

Дамы улыбались, а их кавалеры молчали, понурив взгляд. Гарольд был в центре внимания, словно никто другой и не танцевал сегодня. Залитые светом фигуры аплодировали, но Гарольд едва слышал их: звуки шли как сквозь гул парового котла.

Как сквозь туман…

Фигуры размыло, будто из невидимых трещин в полу поднялся пар. Свет померк, стены потемнели. Бальный зал бесшумно сжался до обеденного, и почти всё пространство в комнате занял стол, по бокам которого ютились немногочисленные гости. Обои скрывались за стеллажами с бессчётным количеством книг, словно дом принадлежал не почтенному джентльмену, а богатому бездельнику-сумасброду. Лишь рамы с затенёнными лесными, садовыми и бог знает какими ещё пейзажами разбавляли гнетущий фон.

— Гарри! — позвали из-за стола. — Гарри, друг мой, садись, выпей со мной!

Ноги сами понесли Гарольда к столу, к свободному стулу напротив мужчины, чьё лицо казалось Гарольду знакомым, но вспомнить имя не удавалось. Между ними стояли кружки и бутылка бренди. Знакомый незнакомец не заставил себя ждать и тотчас проявил радушие.

Дверей в комнате будто и не было, но гостей всё равно становилось меньше. Краем глаза Гарольд видел, как леди и джентльмены подходили к картинам, перелезали через рамы и разбредались по паркам, улицам, садам. Лишь немногие оставались на виду, замирая в живописной позе.

— Ох, рому бы, — посетовал собутыльник, чьё лицо чересчур раскраснелось для благородного господина. — Пятнадцать человек на сундук мертве-е-еца!..

Гарольд сонно взглянул в своё отражение на донышке кружки. Смазанный, безликий силуэт…

* * *

— Йо-хо-хо! И бутылка рома…

Ветер привёл Гарольда в чувство. Приподнявшись, он огляделся. Картин и книжных стен больше не было, равно как и стола с кружками: всё рассеялось, растрепалось порывом ветра, точно дым. На чёрном небе серебрилась луна в окружении жестяных звёзд. Гарольд сидел на земле, обнимая початую бутылку и прислонившись спиной к сараю. Перед ним возвышался притихший трактир мистера Марджери, а сбоку валялся собутыльник. Вперемежку с храпом из его горла выплёскивалась матросская песня.

— Пей, и дьявол тебя… доведёт до конца…

Гарольд не стал подпевать, хоть и знал текст не хуже других. Лишь печально взглянул на своё отражение в бутылке.

Смазанный, безликий силуэт.

Похожи на людей

Хорошо быть ребёнком, хорошо радоваться всему новому. Пришлось встать пораньше, но едва вскочив с кровати, Зои энергично и деловито засновала по дому, одеваясь и собирая рюкзак. По-хорошему, его надо было собрать заранее, но Зои так заигралась с куклами, резиновыми уточками и другими мишками, что совсем забыла об игре в людей. В её случае, об игре в школу. С доской, формой, тетрадями, звонками и даже огромной резиновой жабой в роли Миссис Фрогги, учительницы чтения.

Мама с папой помахали Зои с порога и вернулись в дом. Им тоже надо было собираться — играть в клерка и педиатра. Возможно, в будущем Зои и сама сыграет них.